Izabrannыe razskazы

205 — Ахъ вы, художники, поэты, всегда иначе принимаете невзгоды, нежели мы — Агостино засмѣялся. — Въ васъ нѣтъ борьбы. Если-бы я былъ боленъ, я торопилъбы своего врача, и мнѣ досадно было-бы за промедленіе, отрывающее меня отъ дѣлъ. Рафаэль приподнялса, оперся на локоть. Взглядъ его оживился. — Да, я знаю это чувство, знаю... И послушайте Агостино, я-ли не бралъ, не глоталъ весь этотъ свѣтъ и великолѣпіе... О, развѣ не отпилъ я изъ золотой чаши жизни? Агостино въ это время взялъ въ руку свертокъ, развернулъ его и посмотрѣлъ. Потомъ улыбнулся. — Стихи. Разумѣется отъ поклонницы. — Это сонетъ Лаураны. Онъ давно ужъ лежитъ здѣсь. — Вотъ видите, какъ о Васъ сказано: „Ты въ нѣжности пріемлешь образъ Бога, Ты въ радости взойдешь въ его дворцы..." Прочитавъ еще двѣ строки, Агостино остановился. — Отчего-же вы не продолжаете? — Ну, тамъ какія-то сумбурныя прорицанія, совсѣмъ во вкусѣ этой вашей Лаураны. — „Но помни, смертный../' — произнесъ Рафаэль. Все равно, дорогой Агостино, я вѣдь знаю сонетъ... Онъ замолчалъ. Агостино попытался измѣнить разговоръ, отвлечь его, но Рафаэль остался задумчивымъ. Вскорѣ онъ вновь усталъ, ослабѣлъ, и слегка даже застоналъ. Ему трудно было дышать. Когда ушелъ посѣтитель, онъ позвалъ къ себѣ Дезидеріо. — Дизи, завтра я хочу исповѣдываться и причаститься. Дезидеріо сначала молча на него посмотрѣлъ, потомъ наклонилъ голову, поцѣловалъ ему руку, вышелъ. У себя въ комнатѣ сѣлъ къ столу и подперъ руками голову. „Учитель умираетъIя пронеслось въ его душѣ. Онъ зарыдалъ.