BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

Евгешй Аничковэ.

Пушкинъ и теитоъ (Къ „Моцарту и Сальери“)

Театръ занимаетъ совсфмъ особое мБсто въ творчествЪ и жизни Пушкина.

Почему-то именно связанные съ театромъ его поэтическ!е замыслы и увлеченя однако вовсе не привлекли къ себЪ вниман!я изслБдователей. Ч$мъ былъ для Пушкина театръ, какъ понималъ онъ драму, это особое и сложное проявлен1е поэз!и, которому онъ отдалъ дань и дань генмя эта проблема остается открытой. Сами по себф изучались сюжеты, ихъ поэтическя разработки, своеобразе героевъ, но они изучались совс5мъ независимо отъ законовъ доамы. Что такъ обстоитъ дБло и относительно „Моцарта и Сальери“, нечего и говорить. Почему это Пушкинъ упорно называль свои драматическя произведен!я, и въ частности и „Моцарта и Сальери“, сценами? И что за странный сюжетъ: За: висть, какъ названа первоначально пьеса? Она опутана какимъ-то особымъ туманомъ. О немъ молчалъ самъ Пушкинъ. Куда же была направлена творческая воля поэта? Чего онъ хотЬлъ, чего добивался?

Туть возникаетъ одинъ изъ самыхъ острыхъ вопросовъ литературной критики.

Легко сказать: поэтъ хотфлъ изобразить или хоТфлъ выразить то то и то-то Но вфдь, если о современныхъ намъ поэтахъ, не переставая, звучитъ и не умолкаетъ самая противор$чивая разноголосица, и это длже среди ТЬхъ, кто лично и близко зналъ поэта, то какъь же можеть это быть иначе, когда р$чь идетъ с поэтическихь замыслахь и ихъ осуществлен яхъ, возникшихъ много поколфн!Й до насъ Сто лЪтьъ отдфляеть насъ отъ смерти Пушкина. Только одни мы, подошедие къ предЪфлу челов ческой жизни, старики, знали хотя бы третье за Пушкинымъ поколн!е. Да, лишь третье покол5не. Но оно цБликомъ принадлежало къ совсфмъ иной, новой, только памятовавшей о Пушкин эпохф. Совсфмъ иначе по новому было это третье поколЪн!е воспитано, и иначе воспринимало не только окружавшее его быт!е, но и