--- i smolkli kolokola

70 полье мышей ловйть, а баба, погасивъ лампочку, зажгла восковой огарокъ у „Божницы” и, опустившись на колѣна, начала молиться. Устремивъ взоръ на деревянные образа, она шепчетъ слова молитвы, а изъ глазъ ея текутъ слезы, падая на деревянный полъ. — Батюшка, Микола Мйлостйвецъ, помоги мнѣ въ дѣлахъ моихъ! Будь заступникомъ и скорымъ помощникомъ въ бѣдахъ и напастяхъ моихъ, — шепчетъ баба и, истово крестясь, кладетъ земные поклоны. Но вотъ огарокъ догорѣлъ, и начало тлѣть дерево. Баба поднялась, потушила огонь и сѣла, облокотившись на столъ. Уже запѣли полночные пѣтухи, а она не спитъ и думаетъ. Въ головѣ промелькнула вся жизнь. И сколько баба ни припоминаетъ, а никакъ не найдетъ ничего свѣтлаго въ своей жизни — сплошь одна забота да работа! Въ дѣвкахъ жила не важно. Замужъ вышла — тоже не легче. Мужъ ходилъ бурлачить и все то лѣтичко все одна да одна въ работѣ. Въ домѣ по хозяйству прибывало мало; зато дѣти родились каждый годъ. Но все же жили какъ никакъ, пока не случилась бѣда. Загулялъ хозяинъ, прійдя съ заработка, подрался съ холостыми ребятами, въ результатѣ чего у старшинскаго племянника былъ снесенъ коломъ черепъ. Не успѣли до больницы довезти, парень отдалъ Богу душу. А тамъ—судъ, затѣмъ арестантскія роты. И пошелъ мужикъ по „владимиркѣ”. Тихо въ деревнѣ, тихо и въ природѣ. Вотъ ударили въ сельской церкви въ большой колоколъ, и звонъ разнесся далеко по рѣкѣ. За селомъ, въ