Izabrannыe razskazы

лость. И уже ждетъ обѣдъ, въ огромной столовой, передѣланной изъ зимняго сада, со стеклянной стѣной на озеро. Послѣ обѣда можно уйти наверхъ; верхній этажъ меньше нижняго — нѣчто вродѣ мезонина; но тамъ двѣ огромныя комнаты — Жени и Сони, и большая средняя, гдѣ трапеціи. Изъ Жениной снова видно озеро. Оно тянетъ къ себѣ взглядъ ровной бѣлизной, великимъ спокойствіемъ снѣга, умиряющаго заводской гомонъ. Въ - этой свѣтлой теплой комнатѣ можно мечтать, глядя на дальніе лѣса, рисовать, ожидая, что вотъ нарисуешь что-нибудь замѣчательное и незамѣтно снѣжное поле засинѣетъ, настанутъ сумерки, чай среди милыхъ сердцу, вечернее чтеніе „Краснаго кедра", „Дальняго Запада". Невѣдомые края, приключенія, охоты затолпятся въ мозгу, и станешь просить маму скорѣе послать въ уѣздный городъ мѣнять книжки — къ старому еврейчику, у котораго такой запасъ чудес; і а г®. Когда ложатся спать, въ комнатѣ Жени розовый отсвѣтъ, Это далеко, за плотиной, полыхаютъ надъ домами языки газа; какъ два громадныхъ факела, будутъ они краснѣть всю ночь, освѣщая заводъ,село, бѣлое озеро. Можетъ быть, ихъ увидитъ лось, если подойдетъ къ опушкѣ дальняго лѣса — и въ ужасѣ помчится назадъ. И во всякомъ случаѣ, видны они на много верстъ ѣдущему темной ночью. XV Вечеромъ въ субботу отецъ сказалъ; „завтра ѣдемъ на буерѣ". Женя радостно волновался, а утромъ, проснувшись, увидѣлъ на озерѣ трехугольную платформ]^ на конькахъ, съ парусомъ. Толпились любопытные, у мачты возился полковникъ Говардъ, начальникъ мастерскихъ — человѣкъ лысый, веселый и рѣшительный. Одѣваться и пить чай при такихъ условіяхъ было трудно. Какъ-никакъ, это то же самое, что описано у Жюля Верна въ „Вокругъ свѣта въ 80 дней". Отецъ тоже былъ веселъ, смѣялся и говорилъ: „Ну, Говардъ, не завезите насъ въ полынью".