Koleso vremeni : (romanъ) : raskazы

24 — Почему вы такъ говорите? Міръ не особенно великъ. Можетъ быть, встрѣтимся. — Нѣтъ, — сказалъ онъ съ покорнымъ вздохомъ, я увѣренъ: раньше, чѣмъ кончится этотъ годъ, — я утону въ морѣ. Гитана въ Кадиксѣ предсказала мнѣ два событія, которыя произойдутъ почти рядомъ. Одно случилось сегодня. Прощайте, синьоръ. Онъ простился и вышелъ, не оглянувшись. Мнѣ слышно было, какъ онъ сбѣгалъ по каменной лѣстницѣ съ той быстротой, съ какой только молодые моряки умѣютъ спускаться по трапамъ. Я ждалъ ее. И слышалъ біеніе своего сердца. Кто изъ насъ не волновался передъ свиданіемъ, на которомъ намъ обѣщано много-много? Но теперь было совсѣмъ другое. Я чувствовалъ, что за дверью молчаливо стоитъ моя судьба и вотъ-вотъ готова войти ко мнѣ. Я испытывалъ ту странную усталость, ту лѣнивую робкую вялость, которыя, какъ отдаленное пророчество, говорятъ намъ о близости великаго жизненнаго перелома. Я думаю, что такое духовное краткое изнеможеніе должны переживать монархи передъ коронаціей, и приговоренныя къ смерти въ ожиданіи палача. Издали-издали, снизу, до меня донесся быстрый, легкій, четкій стукъ ея каблучковъ. Я поспѣшилъ спуститься и встрѣтился съ ней на площадкѣ. Она обѣими руками обняла мою шею. Прикасаясь губами къ моимъ губамъ, она жарко шептала: — Мишина, мой милый Мишина, я люблю тебя, Мишина. Мы свободны, о мой Мишина, о мой милый Мишина! Такъ мы останавливались на каждой площадкѣ. А когда мы пришли въ мою комнату, она нѣжно взяла меня ладонями за виски, приблизила мое лицо къ своему и, глядя мнѣ глубоко въ глаза, сказала со страстной серьезностью: — Я твоя, Мишина... Въ счастіи и въ несчастій, въ здоровьи и въ болѣзни, въ удачѣ и неудачѣ. Я твоя до тѣхъ поръ, пока ты хочешь, о, мой возлюбленный Мишина! Потомъ вдругъ встряхнула головой и сказала: