Lѣto gospodne : prazdniki

135 Монахъ приглядывается къ Настѣ, стучитъ посохомъ и кричитъ: — Рѣпка, не люби крѣпка! Смой грѣхи, смой грѣхи!.. Всѣмъ дѣлается страшно. Настя всплескиваетъ руками, какъ-будто на икону. — Да что ты, батюшка... да какіе же я грѣхи ..? — У всѣхъ грѣхи... У кого ку-рочки, а у тебя пѣ-ту-хи-и!.. Кормилица блѣднѣетъ. Кухарка вскрикиваетъ ахъ, батюшки! — и падаетъ головою въ фартукъ. Всѣ шепчутся. Антипушка строго качаетъ головой. — Для Христова Праздника — всѣмъ прощенье!благословляетъ монахъ всю кухню. И всѣ довольны. Скрипитъ промерзшая дверь, и входитъ человѣкъ, котораго называютъ „подбитый баринъ". Онъ высокаго роста, одѣтъ въ лѣтнее пальтецо, такое узкое, что между пуговицъ распираетъ, и видно ситцевую подъ нимъ рубашку. Пальтецо дотого засалено, что блеститъ. На головѣ у барина фуражка съ краснымъ околышемъ, съ порваннымъ козырькомъ, который дрожитъ надъ носомъ.. На ногахъ дамскіе ботинки, такъ называемые прюнелевые, для танцевъ, и дотого тонки, что видно горбушки пальцевъ, какъ онѣ ерзаютъ тамъ съ мороза. Баринъ глядитъ свысока на кухню, потягиваетъ, морщась, носомъ, ежится вдругъ и начинаетъ быстро крутить ладонями. — Вввахх .. . хха-хаа ... —■ всхрипываетъ онъ, я слышу, и начинаетъ съ удушьемъ кашлять. — Ммаррозъ... ввахх-хха-хха!.. Прислоняется,къ печкѣ, топчется, и начинаетъ насвистывать „Стрѣлочка". Я хорошо вижу его синеватый носъ, черные усы хвостами и водянистые, выпуклые глаза. — Свистать-то, будто, и негодится, баринъ ... чай,