Lѣto gospodne : prazdniki

45 онъ беретъ соловья въ ладонь, зажимаетъ соловью носикъ и окунаетъ три раза въ ведро съ водой. Потомъ осторожно встряхиваетъ и ловко пускаетъ въ клѣтку. Соловей очень смѣшно топорщится, садится на крылышки и смотритъ, какъ огорошенный. Мы смѣемся, Потомъ отецъ запускаетъ руку въ стеклянную банку отъ варенья, гдѣ шустро бѣгаютъ черные тараканы и со стѣнокъ срываются на спинки, вылавливаетъ — не боится, и всовываетъ въ прутья клѣтки. Соловей, будто, и не видитъ, тараканъ водитъ усиками, и... тюк! —таракана нѣтъ. Но я лучше, люблю смотрѣть, какъ бѣгаютъ тараканы въ банкѣ. Съ пузика они буренькіе и въ складочкахъ, а сверху черные, какъ сапогъ, и съ блескомъ. На кончикахъ у нихъ что-то бѣлое, будто сальце, и сами они ужасно жирные. Пахнутъ, какъбудто, ваксой или сухимъ горошкомъ. У насъ ихъ много, къ прибыли — говорятъ. Проснешься ночью, и видно при лампадкѣ — ползаетъ черносливъ какъ-будто. Ловятъ ихъ въ тазъ на хлѣбъ, а старая Домнушка жалѣетъ. Увидитъ — и скажетъ ласково, какъ ципляткамъ: „ну, ну... шши!" И они тихо уползаютъ. Соловьевъ выкупали и накормили, насыпали яичекъ муравьиныхъ, дали по таракашкѣ скворцу и дроздику, и Горкинъ вытряхиваетъ изъ банки въ форточку: свѣжіе приползутъ. И вотъ, я вижу — по лѣстницѣ подымается Денисъ, изъ кухни. Отецъ слушаетъ, какъ трещитъ скворецъ, видитъ Дениса и поднимаетъ зачѣмъ-то руку. А Денисъ идетъ и идетъ, доходитъ, — и ставитъ у ногъ ведро. —■ Имѣю честь поздравить съ праздникомъ! —■ кричитъ онъ по-солдатски, храбро. — Живой рыбки принесъ, налимъ отборный, подлещики, ерши, пескарьё, ельцы. . . всю ночь накрывалъ наметкой, самая первосортная для ухи, по водополью. Прикажете на кухню? Отецъ не находитъ слова, потомъ кричитъ, что Денисъ мошенникъ, потомъ запускаетъ руку въ ведро