Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

224 жую душу залѣзать не посмѣютъ. Вѣрь во что хочешь; молись, кому хочешь и какъ хочешь! — Вотъ-бы хорошо! А то поглядите, что у насъ дѣлается. Вчерась про Серафима Саровскаго разговоръ у меня съ нашимъ дьячкомъ вышелъ. При народѣ было. Вотъ я и сказала, что у васъ, дескать, во святые-то его царь приказалъ произвести. А царь не Богъ, а и самъ грѣшный человѣкъ. А дьячекъ и говоритъ: какъ-же не святой, если по молитвѣ къ нему у насъ наслѣдникъ престолу родился? А я и посмѣйся! Во всѣ, говорю, дыры вы Бога-то суете! Съ дьяволомъ, говорю, Бога-то спутали. Отъ плотскаго грѣха, вѣдь, люди-то рождаются, отъ прародительскаго, а Бога подставляете, говорю. Вотъ тутъ дьячекъ и началъ кричать: за такія слова, говоритъ, тебѣ каторги мало... Донесу, говоритъ, на тебя, такъ вотъ и узнаешь, какъ нашего Бога и царя хулить! Прямо слова сказать нельзя... —• Мы отдѣлимъ церковь отъ государства. Всякъ сверчекъ знай свой шестокъ! — И вотъ тоже про войну. Мы съ Григоріемъ Николаичемъ войну за грѣхъ почитаемъ и, коли человѣкъ спроситъ, не таимся. „Не убей!“ — значитъ, и воевать грѣхъ. А тутъ, въ Замураевкѣ, двое изъ нашихъ отказались на войну пойти, такъ ихъ арестовали, избили да еще судить будутъ. — Это, конечно, насиліе надъ совѣстью человѣка! Это скоро кончится. — Дай-то Богъ! А то столько этихъ гонителеймучителей, что прямо и жить не даютъ... — Скоро это кончится. Отвоюемъ свободу слова и совѣсти! Приходилъ братъ Григорій съ отчетомъ, съ грудой всякахъ документовъ, росписокъ, тетрадочекъ. Голова Павла Николаевича была полна вопросами государственной важности, а тутъ надо было погружаться въ болото такихъ мелочей и дрязгъ, что становилось