Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

233 ожидая въ запаянномъ свинцовомъ гробу послѣдней печальной „ассамблеи", чтобы проститься съ родными и друзьями по земному странствованію и уйти на вѣчный покой, гдѣ нѣсть ни печали, ни воздыханія, но жизнь безконечная. Бабушку привезли изъ Симбирска тетя Маша съ Ваней Ананькинымъ и Зиночкой. Тетя Маша чуть волочила ноги отъ горя и хлопотъ, и Ваня опять очутился распорядителемъ. Хотя онъ и старался изображать печаль на кругломъ румяномъ лицѣ своемъ, но это ему не удавалось и моментами трудно было думать, что онъ не на свадьбѣ, а на похоронахъ... Во всѣхъ случаяхъ онъ былъ находчивъ, энергиченъ и жизнерадостенъ и теперь,- строя для приличія печальное лицо, повторялъ мысленно: Жизнью пользуйся живущій, Мертвый мирно въ гробѣ спи! Пріѣхала опечаленная Наташа, вся въ черномъ, похожая на прекрасную клирошанку изъ женскаго монастыря, изъ тѣхъ, на которыхъ невольно заглядываются молящіеся мужского пола, мгновенно забывая о всемъ небесномъ. Увидя ее, Ваня не выдержалъ тона и шепнулъ ей: — Ты рождена для траура... На другой день гналъ лошадей въ Никудышевку Павелъ Николаевичъ. Впереди мчался крытый возокъ и не давалъ обогнать себя. Павелъ Николаевичъ сердился и ругалъ невидимаго пассажира: — Куда его чертъ несетъ? Страшно удивился, когда этотъ возокъ подъѣхалъ къ воротамъ отчаго дома, и еще болѣе удивился, когда изъ него вылѣзъ статный офицеръ въ мохнатой папахѣ, оказавшійся сыномъ Петромъ.