Rodnoe

76 жали съ нимъ, увозя корзиночку земляники и ведро раковъ. А этого было въ изобиліи въ Ключевой и заготовлялось Данилой Степанычемъ къ воскресеньямъ. Узнали, что охочъ старикъ покупать у ребятъ, стали носить,кто что. Къ утру собирались на луговинѣ и ждали подъ рябинами: вотъ выйдетъ сейчасъ Данила Степанычъ съ ^холщевымъ мѣшочкомъ, гдѣ у него мѣдяки — банный сборъ. Сперва приносили ландыши и душистую любкупуками. По полянкамъ, въ березнякѣ, по всѣмъ луговинамъ много было ея, сплошь иногда попадались полянки въ тоненькихъ восковыхъ свѣчечкахъ. И оставалось еще у Данилы Степаныча въ памяти, — когда привозилъ онъ сюда жида-компаньона, накупили они этой любки цѣлые вороха, поставили на ночь въ ведра, чтобы везти въ Москву, а на-утро угорѣли отъ запаху. Приносили ребята первые, радостные, пучочки земляники, потомъ стали носить на блюдечкахъ, таскать кувшинами: много было ея по вырубкамъ. Приносили рыбы, сколько кто могъ наловить руками въ норахъ,приносили раковъ. Раковъ не ѣлъ Данила Степанычъ, а внуки и Николай Данилычъ любили. Для нихъ онъ скупалъ раковъ, — копейка пара, — наказывалъ собирать въ крапиву — и на погребъ. Въ іюлѣ повалили съ черникой и гонобобелью. Показывая вздутые животы съ завернутыми пупками, самая мелкота несла въ подолахъ рубахъ зеленый горохъ; матери подсылали. И многихъ зналъ теперь Данила Степанычъ, — новую Ключевую. Праздничными были для него воскресенья, когда пріѣзжала „гусынюшка11 съ Пашей и Любой. Такъ называлъ онъ невѣстку Ольгу Ивановну. Взялъ ее Николай Данилычъ изъ московской семьи богатаго булочника, и она принесла за собой пятьдесятъ тысячъ. Въ молодости была тонка, какъ тростинка, съ голубыми задумчивыми .глазами, а теперь раздобрѣла и лѣчилась отъ полноты. Начала рожать каждый годъ, родила