Tragedія admirala Kolčaka : izѣ istorіi graždanskoй voйnы na Volgѣ, Uralѣ i vъ Sibiri. Čast 1, Vostočnый frontъ graždanskoй voйnы

237 поставленъ вопросъ о ликвидаціи Комитета членовъ У. С.“, Это было единогласно*) признано необходимымъ. Сохранялся только Совѣтъ Упр. Вѣдомствами, какъ органъ областной власти на территоріи Комуча. Черезъ два дня Комитетъ пошелъ дальше и послалъ Директоріи мотивированную декларацію съ предложеніемъ управленіе территоріей Комуча осуществлять непосредственно Вс. Вр. Правительствомъ черезъ назначаемое имъ особо уполномоченное лицо. „Итакъ, генералъ-губернаторъ вмѣсто демократическаго органа областной власти. Куда же дальше итти?“ восклицаетъ Майскій. Авторъ не понимаетъ или дѣлаетъ видъ, что не понимаетъ. Самороспускъ Комуча былъ простымъ тактическимъ шагомъ. Вмѣсто него выдвигался Съѣздъ членовъ У. С. со всероссійскимъ значеніемъ; областнымъ же самарскимъ правительствомъ эс-эры мало интересовались. Вольскій пробовалъ въ Уфѣ предложить Самару, какъ резиденцію Директоріи. Но это было отклонено. Самара становилась провинціей, находившейся подъ ближайшимъ ударомъ наступавшихъ большевиковъ. 1 октября началась эвакуація Самары. Какъ всегда., планъ эвакуаціи что то срываетъ. Происходятъ безобразныя сцены. Эвакуируются всѣ наличныя боевыя силы. Идетъ запись добровольцевъ. Въ кавалерійскомъ отрядѣ Фортунатова появляются двѣ амазонки изъ состава партійной боевой дружины. Въ Самарѣ остается Черновъ, рѣшающій „принять участіе въ бояхъ и уйти только съ послѣднимъ отрядомъ “. (Святицкій. 40). Описаніе послѣдняго дня Самары бывшій министръ труда Самарскаго правительства заканчиваетъ сочной картиной: „Мы вошли въ залъ, гдѣ обыкновенно происходили засѣданія правительства, и невольно остановились въ недоумѣніи. По серединѣ зала стоялъ небольшой столъ. За столомъ сидѣлъ Вольскій и еще нѣсколько эс эровъ. На столѣ стояли бутылки и рюмки, виднѣлись селедка, хлѣбъ *) Слѣдовательно и Майскаго, который въ воспоминаніяхъ подобныйшагъ считаетъ ошибкой.