Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

68 высокой мачтой, а на перекладинѣ — черные шары: глубину показываютъ. Пока добрались до берега, на мачтѣ фонарь загорѣлся, какъ глазъ окровавленный, въ синюю мглу вечернихъ сумерекъ уставился немигаючи. У берега лодки, бредень на шестахъ сушится, рыбачьи морды пирамидками высятся. Старикъ въ красной кумачевой рубахѣ, коренастый и бородатый, на насъ смотритъ, машетъ рукой и сердито кричитъ: — Лѣвѣй забирай! На мель влѣзете! Никакъ Ваня? — Я! Съ бариномъ, со своимъ пріятелемъ. Къ тебѣ, Михайло Иванычъ, поохотиться... — Что же, можно... А водченки прихватили? — Имѣемъ! — Добро пожаловать! Старикъ подошелъ къ берегу, помогъ намъ разгрузиться и выволочь лодку на берегъ. Посмѣялся: — Ну, и посудинка! На ней можно и на тотъ свѣтъ проѣхать. — Очень даже просто! Ну, да съ бариномъ и то не страшно: рай-то для господъ уготованъ, а, глядишь, и я за него уцѣплюсь и въ райскія ворота пролѣзу... Поздоровались. Познакомились. Про утокъ заговорили: — Летаютъ! Цѣлыми караванами къ озерамъ тянутся, вродѣ какъ буксирные пароходы съ баржами... Вчерась Полянка пару хорошихъ утятъ въ камышахъ подоломъ накрыла! Ей-Господи! Безъ ружья! Купаться стала, а утята прямо подъ подолъ... Старикъ пошелъ къ землянкѣ, а мы возились съ вещами. — Про какую это полянку старикъ разсказывалъ? — Дочка у него. — Никогда такого имени не слыхалъ. — Ну, по вашему — Поля, Палагея, значитъ, Михайловна. Шустрая дѣвка. Они, вѣдь, изъ кулугуровъ. Безъ попа обходятся...