Vъѣzdъ vъ Parižъ

43 Онъ понимаетъ съ полуслова. Смотритъ на часы, часы его на рѣдкость, хронометръ, — разглаживаетъ русую бородку, чешетъ лобъ. — „Устроимъ. Ѣдемъ въ Камергерскій, сегодня Чеховъ. Тамъ поручители... на стѣнкахъ, въ залѣ?“ — онъ моргаетъ, — „оттуда вы, какъ полноправный. Есть законъ!./ — показываетъ онъ на томы. Я понимаю: есть такой законъ. Патронъ все знаетъ. Такъ мнѣ хорошо, что я хочу увидѣть куполокъ Успенья. Смотрю въ окно: не видно, тополя мѣшаютъ, разрослись. Какъ-будто, мѣсяцъ: свѣтъ по саду, тонкій. А за заборомъ мѣрные шаги. Тамъ дворникъ, горничная адвоката. Тихій смѣхъ. Я слышу за кустами шорохъ. — „Это мой „Милордъ". Я знаю: горничная вывела „Милорда". Мнѣ покойно. — „ Пока у васъ ночую..?" — говорю. — „Естественно. Ну, ѣдемъ. Бисмаркъ тамъ... А если Бисмаркъ..." Я понимаю: если Бисмаркъ...! Патронъ уходитъ одѣваться. Я дремлю. „Милордъ" залаялъ?.. Грузовикъ рокочетъ, стукъ въ ворота?.. Я слышу — голоса, по саду..? Они, за мною... знаю. Я тушу свѣчу, сную по кабинету, въ темнотѣ. На мѣсяцѣ окно яснѣетъ. Шепчутся деревья, вѣтеръ. Шаги> подъ окнами. Я слышу — цапаютъ за подоконникъ, лѣзутъ... вижу, какъ картузы яснѣютъ, головы стоятъ въ окошкѣ... Хватаю что-то и кричу, кричу.... Молочныя полоски, смутно. Не понимаю — что, но слышу — радостное, въ уши: — „МагсЬапсі сГЬаЪй... еі реаих-о-о..І“ Парижъ?!.. Въ Парижѣ я... На уличкѣ — шагсЬапб сГЬаЬіі, старьевщикъ, шкурки. Я признаю молочныя полоски-ставни. Гремятъ бадьи, грузовики увозятъ мусоръ.,. утро. Тѣни скрылись. Лежу я долго, прихожу въ себя. Мнѣ больно. Въ Парижѣ, далеко...