Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

184

рую надБялся закончить единолично, бэзъ всякаго сотрудничества. ПозднЪе онъ писалъ: о подобномъ проект Пыпину изъ Сибири и настолько удивляль ув5ренностью въ свои силы, что сложилась легенда о его ненормальности.

Да, наука непобЪдима. „Гворя тихо и медленно, она творитъ все; создаваемое ею знан!е ложится въ основу всЪхъ понят и потомъ всей дфятельности человЪ чества, даетъ направлене всЪмъ его стремленямъ и силу всБмъ его способностямъ“"). Наука—тотъ сказочно всемогупий аппаратъ, вооружившись которымъ Лессингъ могъ отдаться своимъ „возвышеннымъ стремленямъ“ и проявить неотразимое воздЪйств!е, сдлавшее его знаменитымъ и влятельнымъ. Такъ разсуждаль ЧернышевскЙ-ращшоналистъ. Но онъ былъ еще кромБ того и лъвымъ гегельянцемъ. Одно съ другимъ. И особенность его взглядовъ состояла именно въ этой раздвоенности, несогласованности, непослздовательности, ни съ одной, ни съ другой точки зрЪн!я. Какъ лЬвый гегельянепь Чернышевск считалъ что „политика и промышленность шумно движутся на первомъ планЪ истор!и” "). Значить главное и 0сновное — „политика и промышленность“. Не`идеи дЪлають истор!ю. Противъ этого положеня была направлена статья объ „Исторм цивилизаши Франщи“ Гизо. Зато сами политика‘и промышленность въ своемъ развитии, если, увььна самомъ дЬлЬ и не руководятся, то вЪль могутъ же быть руководимыми наукой.

Лессингъ не былъ ни политикомъ, ни промышленникомъ. Онъ всю жизнь писалъ только о литератур и самъ создавалъ ее, какъ поэтъ-драматургъ. Отсюда осложнеше. Какъ же тогда? Что такое литература?

ОтвЪть на этотъ вопросъ еще боле запутывалъ течен!е мыслей. Литература — въ лучшемъ случаЪ популяризащя научныхъ знанй. Но чаще всего и для большинства читателей, она только даеть нфкое „облагораживающее эстетическое наслажден!е“. Ее надо признать ч$мъ-то второстепеннымъ, поверхностнымъ. Даже въ такихъ странахъ, гдЪ лите ратура достигла самыхъ высей, какъ въ Итали или Англи „отъ литературы никогда не зависла судьба нащи, опредфлявшаяся религ!озными, политическими и экономическими отношен!ями, парламентскими прен!ями, газетной полемикой“. Въ этой послЪдней фразЪ заключалась новая двойственность. Съ одной стороны читатель долженъ былъ исполнится мыслью, что все это, чего лишена Росся, т. е. главнымъ образомъ „парламентск!я преншя и газетная полемика“ необходимы; добиваться возможности того и другого и для Росаи—обязанность всякаго, кто стремится стать „во главЪ умственнаго

1) 1Ы4., стр. 585. 2) Ь14., стр. 596.