Bosniя, Gercegovina i Staraя Serbiя

— 538 еще прибавимъ 500,000 грошей, и пусть чортъ несетъ его, откуда онъ пришелъ. Да не забудьте ко всему этому прибавить, что самъ я никакъ не могу ѣхать къ нему въ Сараево, потому что я и старъ и хромъ.» ХаФизъ-паша и владыка Іосифъ отправились къ Омеръ пашѣ. Вслѣдъ за тѣмъ Али-паша созвалъ всѣхъ Мостарскихъ улемъ и началъ говорить имъ такъ: «этотъ Омеръ-паша невѣрный (гяуръ), онъ поповскій сынъ, все это сдѣлали влахи съ умысломъ, они достали его, чтобы уничижить Турокъ. Всѣ эти низамы съ нимъ тоже гяуры, для которыхъ нѣтъ ни вѣры, ни закона, ни совѣсти; пришедши къ намъ, они оскверняетъ честь, не только женщинъ, но и мужскихъ дѣтей , а потомъ введутъ нуФусъ и танзиматъ. Нѣтъ всякому Турку лучше умереть, нежели видѣть это своими глазами; да и для влаховъ тогда закукуетъ черная кукушка; узнаютъ они тогда, каково Турецкое насиліе; а то до сихъ поръ они, вѣдь, были словно беги». Какъ услышали улемы, что Али-паша злобно говоритъ о христіанахъ, то и стали обвинять одного молодаго Серба, Мостарца , Симату Грунцу, будто ночью нашли его на дворѣ Турка; они вели рѣчь къ тому, чтобы Симата поплатился головою. Паша послалъ своего кавазъ-башу, и бѣднаго Симату разстрѣляли посреди Мостарской чаршіи, чтобы влахи не слишкомъ зазнавались. Омеръ-паша не захотѣлъ и слушать ни ХаФизъ-пашу, ни владыку іосифэ, а просто отправилъ ихъ назадъ, въ Мостаръ, да приказалъ, чтобы Али-паша самъ немедленно явился къ нему въ Сараево. Али-паша ужъ не смѣлъ отговариваться и скоро прибылъ въ Сараево, гдѣ собрались и всѣ прочіе паши и капетаны Боснійскіе, да еще по одному почетнѣйшему книжнику (улемѣ) изъ каждаго округа Босніііскаго и Герцеговинскаго. Между послѣди и ми былъ изъ Моста ра Ахметъ-бегъ Ха джи-Омеровп чь, который, возвратясь въМостаръ, говорилъТуркамъ,что низамы — всѣ Мадьяры н.іи другіе гяуры. Омеръ-паша передъ всѣми прочиталъ