Elanь : razskazы

103 валъ Государь Николай II въ роковой день 2-го марта, когда въ его вагонъ вошли два штатскихъ человѣка и генералъ Рузскій съ требованіемъ отреченія отъ древняго всероссійскаго престола. Какой мгновенный горестный переворотъ во всѣхъ мысляхъ, мнѣніяхъ и взглядахъ. И какое тяжкое, мгновенное сознаніе полнѣйшаго одиночества! Еще вчера каждый шагъ его сопровождался восторженными кликами, слезами умиленія и преданности, знаками обожанія и рабской готовности умереть за него... и вдругъ... никого. Одинъ на всемъ бѣломъ свѣтѣ! Кругомъ только враги, не скрывающіе своего злобнаго торжества. Два штаткихъ человѣка говорятъ безпощадныя, диконовыя для царскаго уха слова. „Армія въ тылу возстала. Генералы измѣнили и предались врагамъ родины. Царскій поѣздъ умышленно загнанъ въ злую западню, устроенную какимъ то Викжелемъ, и кругомъ нѣтъ у царя ни одного преданнаго человѣка, нѣтъ ни охраны, ни сочувствія*'. Царь подписываетъ бумагу. Хочетъ что то еще посмотрѣть въ ней. Но ему не позволяютъ. Бумага въ чужихъ рукахъ и ему не отдаютъ ее. „Революціонный генералъ" — почтительно назоветъ этого человѣка черезъ шесть лѣтъ демократическая русская газета заграницей. Генералъ! Вспомнилъ ли онъ въ страшный часъ своей насильственной смерти эти незабываемо-фіолетовые глаза, устремленные на него съ печалью и упрекомъ? И вотъ — кругомъ нѣтъ никого. За вагонными окнами бродятъ по перрону распоясанные, разнузданные солдаты. Въ углу облокотись на столъ всхлипываетъ старенькій, пьяненькій адмиралъ Ниловъ; плачетъ сердечными, алкогольными слезами. Ускользнулъ быстрымъ ужомъ безконечно-преданный Воейковъ. Ни одной души во всей Россіи, во всей вселенной! Ну была бы около царя хоть не человѣческая, хоть какая нибудь собачья, „малая" душа, въ образѣ фоксътерьера, или испанскаго пуделька. Можетъ быть, воспитанная собака и не залаяла бы на грубыхъ людей. Но, почуявъ вѣрнымъ инстинктомъ, что судьба безмѣрно огор¬