Istorія Russkoй Armіi. Č. 1, (otЪ Narvы do Pariža) : (1700-1814)

191 для объясненія того авторитета, которымъ пользовался Вейротеръ въ союзной армій ’®е). Кутузова» въ эту кампанію держалъ экзаменъ на полководца и выдержалъ его блестяще. За исключеніемъ Петра I на Прѵтѣ и Суворова въ Швейцаріи, ни одному еще русскому главнокомандующему не приходилось дѣйствовать въ болѣе тяжелой обстановкѣ, чѣмъ Кутузову въ его отступленіи отъ Браунау до Цнайма Отступленіе его — образцово. Переходъ на лѣвый берегъ Дуная подъ Кремсомъ нарушилъ всѣ расчеты Наполеона, что, совмѣстно съ разгромомъ Мартье подъ Дюрнштейномъ, указываетъ на большой стратегическій его глазомѣръ. Цнаймскіе же переговоры съ Мюратомъ, гдѣ Кутузовъ саасъ русскую армію, показываютъ кромѣ того, что у нашего главнокомандующаго помимо хитрости былъ и умъ, и при томъ государственный умъ. Никто (и даже болѣе одаренный собственно въ военномъ отношеніи полководецъ) не поступилъ бы такъ на его мѣстѣ Одни - подобно австрійскому офицеру — повѣрили бы Мюрату (не вѣрить слову короля неаполитанскаго было бы просто неловко), другіе* — нѣсколько болѣе проницательные — не повѣривъ, ввязались бы въ бой, чѣмъ совершенно погубили бы дѣло. Додуматься же до симулированья „контръ пропозицій" (и притомъ „необычайно выгодныхъ" для противника) могъ лишь одинъ Кутузовъ. Присутствіе Императора Александра въ арміи стѣсняло Кутузова — какъ всегда стѣсняетъ главнокомандующаго присутствіе монарха (если только монархъ не является военнымъ геніемъ),—и вытекающая отсюда неизбѣжно двойственность въ распоряжаніяхъ. Поэтому обвинять Кутузова въ аустерлицкомъ разгромѣ отнюдь не приходится. Аустерлицкая авантюра была ему навязана свыше — подобно тому какъ семь лѣтъ спустя, ему будетъ навязана (одновременно и „верхами" и „низами") авантюра бородинская Аустерлицъ еава не погубилъ арміи, Бородино едва не погубило Россіи, Кутузовъ это понималъ, но ничего не могъ подѣлать. Императоръ Александръ I въ эту свою первую кампанію находился всецѣло подъ вліяніемъ своего окруженія молодыхъ (какъ и онъ самъ) приближенныхъ во главѣ съ кн. Долгорукимъ, ѣздившихъ во французскій лагерь парламентерами и боявшихся лишь одного — какъ бы Наполеонъ не бѣжалъ раньше, чѣмъ его успѣютъ разбить... Плацпарадная гатчинская школа отца кромѣ того способствовала въ сильнѣйшей степени утратѣ Государемъ чувства военной дѣйствительности (вспомнимъ лишь сентенцію о „парадѣ на Ца136] ,Планъ Вейротера былъ хорошъ,—говорилъ Наполеонъ,—еслибъ моя армія стояла все время не двигаясь, какъ верстовые столбы. Атакуй я на шесть часовъ позже—я былъ бы разбитъ., “