Izabrannыe razskazы

Не навсегда! Не навсегда. Тамъ февраль, тамъ и мартъ съ теплымъ вѣтромъ, съ буйнымъ дыханьемъ; весна, грязь и лужи, блескъ, солнце, первый разрывъ лазури надъ Арбатомъ, ведущимъ къ югу, къ Брянску, Кіеву,, Одессѣ. И поэтъ золотовласый, чуть прихрамывая, припадая на одну ногу, въ черной шляпѣ художнической, бѣжитъ по тротуару, привѣтствуя весну, и милыхъ женщинъ. А поэтъ бирюзоглазый, улетающій, и вѣчно проносящійся и въ жизни, и въ пространствахъ, точно облако бѣлѣющее, также пробѣгаетъ по другому тротуару, и привѣтствуетъ лазурь, и ждетъ пришествія, и изнываетъ отъ томленій по закатамъ огненно-златиетьімъ надъ Арбатомъ—тамъ, въ концѣ, гдѣ онъ спускается къ Москвѣ-рѣкѣ, въ ней утопая. Смутны, и волнующи, и обѣщающи закаты эти! Чище и хрустальнѣе, и дивно-облегченнѣй тѣ міры, что тамъ рисуются, въ фантазмахъ златоогненныхъ. А когда апрѣль настанетъ, то растаютъ почки въ многочисленныхъ садахъ вокругъ Арбата, и зеленое благословенье выльется — душистымъ, милымъ опереніемъ. Въ старыхъ тополяхъ грачи вьютъ гнѣзда. Голубымъ окомъ глянетъ весна, заблеститъ въ крыльяхъ пролетокъ, въ лакированныхъ штиблетахъ и въ зеркальныхъ окнахъ^ и въ глазахъ веселыхъ и воздушныхъ. Мягко треплетъ вѣтеркомъ—локоны дѣвушекъ, бороды мужчинъ; смѣется, и перебѣгаетъ по Арбату въ блескѣ лужъ, въ крикахъ мальчишекъ, предлагающихъ фіалки. Лѣто ' насыщаетъ Арбатъ зноемъ и оцѣпенѣніемъ. Маркизы магазиновъ никнутъ подъ огнемъ небеснымъ. Налетаетъ пыль -— тучкою азіатской. И къ вечеру Арбатъ •замученъ. Млѣютъ служащіе въ магазинахъ; барышни обрадовались блузочкамъ своимъ легчайшимъ. Но нѣтъ поэтовъ — ни златоволосаго, бѣгущаго Арбатомъ слѣва, ни бирюзоглазаго — Арбатомъ справа. Улетѣли, какъ и ихъ друзья, какъ и тѣ' жители, что занимаютъ цѣлыя квартиры въ домахъ съ лифтами — кто на ѣіоре, кто въ деревню, кто на дачу. Врачи и адвокаты сладкогласыне умчались заграницу. „Ахъ, Карлсбадъ! Нѣтъ, Киссингенъі Ну развѣ можно же сравнить!" И многихъ обитателей Ар¬