Koleso vremeni : (romanъ) : raskazы

из слава часто приходитъ не отъ труда, а отъ счастливаго случая. Прибавлю еще, что Пьеръ былъ очень добръ, скроменъ, услужливъ и всегда веселъ. Его въ циркѣ любили, но какъ то всегда затирали на третье мѣсто. Повторяю, былъ я тогда совсѣмъ желторотый птенецъ. Мнѣ и въ голову не могло придти, что этотъ безцвѣтный старый Пьеръ (ему тогда было лѣтъ тридцать, но по моему клопиному масштабу, онъ казался мнѣ чрезвычайно пожилымъ), что нашъ незамѣтный Пьеръ смѣетъ любить, да еще кого, саму Ольгу Суръ, первую артистку цирка, міровую знаменитость, дочь грознаго и всесильнаго директора, страшнѣе и богаче котораго не было никого на свѣтѣ. Я только съ удивленіемъ замѣтилъ его восторженные взгляды, когда онъ устремлялъ ихъ на Ольгу во время репетицій и спектаклей. Но наши, цирковые, давно уже поняли Пьерову болѣзнь. Случалось, что они добродушно подтрунивали надъ Пьеромъ. Острили, что послѣ вечера, на которомъ Пьеру удавалось держать обручь для Ольги, или помочь ей вскочить на панно, или подать ей руку, когда она, убѣгая, по окончаніи номера, съ манежа, перепрыгивала черезъ воображаемый барьеръ, Пьеръ шелъ на другой день въ костелъ и імъ, полный благодарности, распластывался крестомъ передъ статуей Мадонны. Тогда мнѣ Пьеръ былъ и смѣшонъ и жалокъ. Теперь то, въ моемъ очень зрѣломъ возрастѣ, я понимаю, что Пьеръ былъ безконечно смѣлымъ человѣкомъ. Однажды утромъ, во время репетиціи, онъ наскоро перекрестился, да взялъ и пошелъ къ самому Суру въ его директорскій кабинетъ: „Господинъ директоръ, я имѣю честь просить у васъ руку и сердце вашей младшей дочери, мадемуазель Ольги". Старый Суръ отъ великаго изумленія выронилъ одновременно и перо, которымъ только что подводилъ счеты, и длинную вонючую австрійскую сигару, которую только что держалъ во рту. Онъ позвалъ свою старую жену и сказалъ: — Послушай, Марихенъ, нѣтъ ты послушай только, Колесо Времени. 8