Koleso vremeni : (romanъ) : raskazы

128 знаніе и правдивость я могъ опереться, я не уставалъ разспрашивать о фактахъ и впечатлѣніяхъ, касающихся сѣверо-западной арміи и всегда радовался тому, что стою на вѣрномъ пути. По той же причинѣ, едва только мнѣ удалось познакомиться съ докторомъ Бровцыкымъ, съ этимъ высокимъ хладнокровнымъ увѣреннымъ человѣкомъ, то сразу взялъ его въ плѣнъ и взялъ на нѣсколько вечеровъ. Онъ говорилъ охотно, но совершенно спокойно и я чувствовалъ, что его небрежная и точная простота гораздо глубже моего пафоса. Онъ говорилъ: — Я согласенъ съ вами: да и зачѣмъ собирать мелочи? Возмите вы хоть такое, напримѣръ, явленіе, которое для насъ было обыденнымъ: вѣдь при отступленіи намъ волейневолей приходилось возвращаться вспять, по тѣмъ же самымъ прежнимъ дорогамъ, черезъ тѣ же села, деревни и хутора, въ которыхъ мы останавливались при нашемъ наскокѣ на Петербургъ. Возвращались мы разбитые, усталые обтрепанные, грязные, тѣснимые сзади красноармейцами,, и что же? Нигдѣ мы не слыхали грубаго слова или попрека, не видѣли злого или насмѣшливаго лица. „Ну, Богъ дастъ въ слѣдующій разъ дойдете, всегда вѣдь до трехъ разъ ждать нужно “. Идя туда, мы ихъ подчивали саломъ и бѣлымъ американскимъ хлѣбомъ. Теперь они насъ угощали ржанымъ караваемъ и отсыпали изъ кисетовъ махорку. Часто предлагали и, конечно, безплатно, подводы подъ больныхъ. Когда уходили съ ночлега, бабы крестили насъ и плакали .. точно по покойникамъ. Ну, какая же здѣсь ненависть населенія, я васъ спрашиваю? Я глядѣлъ на Петра Николаевича съ восторгомъ и благодарностью. — А вотъ они подлецы, сказалъ я, кричали о грабежѣ и кражѣ. — Пустое. Никакихъ кражъ не было, совсѣмъ другое было въ сердцахъ.