Lѣto gospodne : prazdniki

169 стился0, — весело говоритъ отецъ. — „Трите его суконкой да покрѣпче! — кричитъ онъ въ окошечко теплушки. — „Идемъ на портомойню скорѣй, Косой тамъ нашъ дурака валяетъ0. Портомойня недалеко. Это плоты во льду, ледъ между ними вырубленъ и стоитъ на плотахъ теплушка. Говорятъ — Ледовикъ пріѣхалъ, разоблачается. Мы входимъ въ дверку. Дымитъ печурка. Отецъ здоровается съ Толстымъ человѣкомъ, у котораго во рту сигара. За рогожкой раздѣвается Василь-Василичъ. Толстый и есть самый Ледовикъ Карлычъ, нѣмецъ. Лицо у него нестрашное, борода рыжая, какъ и у нашего Косого. Пашка несетъ столикъ со счетами на плоты. Косой кряхтитъ что-то за рогожкой, — можетъ быть, исхитряется? Ледовикъ спрашиваетъ — „котоффъ?" Косой говоритъ — „готовъ-съ“, вылѣзаетъ изъ-подъ рогожки и прикрывается. И онъ толстый, какъ Ледовикъ, только животъ потоньше, и тоже, какъ Ледовикъ, блеститъ. Ледовикъ тычетъ его въ животъ и говоритъ удивленнострого: „а а .. . ти та-кой?!“ А Василь-Василичъ ему смѣется: „такой же, Ледовикъ Карлычъ, какъ и вы-съ!“ И Ледовикъ смѣется, и говоритъ: „лядно, хорошо0. Тутъ подходитъ къ отцу высокій, худой мужикъ въ рваномъ полушубкѣ и говоритъ: „дозвольте потягаться, какъ я солдатъ... на Балканахъ вымерзъ, это мнѣ за привычку. .. безъ мѣста хожу, можетъ чего добуду?" Отецъ говоритъ — валяй! Солдатъ вмигъ раздѣвается, и всѣ трое выходятъ на плоты. Пашка сидитъ за столикомъ, одинъ палецъ вылѣзъ изъ варежки, лежитъ на счетахъ. Конторщикъ нѣмца стоитъ съ часами. Отецъ кричитъ — „разъ, два, три... вали!0 Прыгаютъ трое вразъ. Я слышу, какъ Василь-Василичъ перекрестился крикнулъ — „Господи, баслови!" Пашка началъ пощелкивать на счетахъ — разъ, два, три ... На черной ды¬