Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

120 — Нинила Фадевна! Письмецо отъ нашей ласточки получила!... Не съ кѣмъ подѣлиться радостью, поневолѣ и Нинилу слушать заставляетъ... „Миленькая, родненькая бабуся! Ужъ такъ я по тебѣ соскучилась, что и сказать не умѣю. Адамчикъ предлагаетъ весной поѣхать въ Италію, а я не желаю. По моему, нѣтъ ничего прекраснѣе на свѣтѣ, какъ наша Никудышевка! Я хочу пріѣхать на Пасху къ тебѣ и мы поѣдемъ въ Никудышевку на все лѣто“... Отъ Наташи пришла первая вѣсточка и о высланныхъ. Они останавливались проѣздомъ въ Архангельскъ въ Москвѣ и пробыли у дочери три дня. Адамчикъ помогъ Павлу Николаевичу продать портретъ предка одному Московскому милліонеру за десять тысячъ рублей. — Десять тысячъ рублей! Бабушка протерла очки, осѣдлала носъ и еще разъ прочитала: да, за десять тысячъ! — Слышишь, Нинила Фадевна? Портретъ-то, который изъ Никудышевки увезли, продали въ Москвѣ за десять тысячъ! — Да неужели? — Небойсь, всѣ подсмѣивались, бывало, надъ предками-то. А кто выручилъ? Сколько у бабушки портретовъ? Еще семь осталось. Если за каждый по десяти тысячъ дадутъ, вѣдь, это семьдесятъ тысячъ! Цѣлый капиталъ... Задумалась бабушка, вздохнула и прошептала: — Нѣтъ, нѣтъ... Какъ-же можно продать? ...„Адамчикъ такъ занятъ дѣлами, что я мало его вижу. Все разъѣзжаетъ и защищаетъ, а я увлекаюсь Художественнымъ театромъ. Бабушка! Не можешь себѣ представить, какъ мнѣ захотѣлось быть актрисой!“ — Ну, вотъ это ужъ напрасно... Сохрани, Господи, и помилуй!