Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

145 Да оно и понятно: цѣлый годъ люди жили въ политической лихорадкѣ. Сперва ■— шумный политическій скандалъ около „Особаго совѣщанія", неожиданно перешедшаго въ шумную антиправительственную демонстрацію; не успѣли успокоиться, какъ — воскресшій политическій терроръ: убійство министра Сипягина, покушеніе на Харьковскаго губернатора Оболенскаго, прославившагося жестокой поркою крестьянъ подъ собственнымъ наблюденіемъ и награжденнаго потомъ диктаторомъ Плеве назначеніемъ на мѣсто Финляндскаго генералъ-губернатора; не успѣли успокоиться, какъ новое только на дняхъ совершенное убійство Уфимскаго губернатора Богдановича, отличившагося разстрѣломъ безоружныхъ рабочихъ въ Златоустѣ... Конечно, всѣ сердца революціонеровъ пылали благодарностью къ оратору, а сердца иноплеменниковъ вспыхивали еще и свирѣпой ненавистью къ самодержавію. Немудрено, что отвѣтная рѣчь армянина, съ жгучими воловьими глазами, склоннаго вообще разрѣшать всѣ Гордіевы узлы политики съ помощью кинжала, произвела на Леночку потрясающее впечатлѣніе: она пожималась отъ ужаса и непонятнаго тяготѣнія къ армянской мужской свирѣпости, въ чемъ потомъ и призналась своему Малявочкѣ... Таковъ былъ характеръ „буржуазныхъ пироговъ" Павла Николаевича. Случались и свои, Архангельскія событія: пріѣзжала, напримѣръ, „бабушка революціи", Брешко-Брешковская, въ Вологду и Архангельскъ собирать и пополнять рать своихъ революціонныхъ „внуковъ" и „внучекъ" и сманила изъ Вологды ссыльнаго Савинкова. Надо было архангельцамъ устраивать побѣгъ этому новообращенному „бабушкой революціи" въ эсерство юношѣ, укрывать его и устраивать на пароходъ. Павелъ Николаевичъ имѣлъ тайное свиданіе съ этой „бабушкой Катериной ', похожей своей хитроватой Е. Чириковъ. 10