Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

161 Одѣтъ франтовато. Все на немъ въ обтяжку, блеститъ, скрипитъ, бренчитъ. Голова острижена бобрикомъ. Усики стрѣлками. Позваниваютъ шпоры на лаковыхъ сапогахъ: — Я въ конной артиллеріи... И бабушка и Наташа не наглядятся на родовитаго красавца, съ такимъ румянцемъ загара на щекахъ, что лицо кажется сдѣланнымъ изъ старой слоновой кости. — Знаешь, Петя, на кого ты похожъ?.. На Вронскаго изъ „Анны Карениной“! Петръ Павловичъ пріятно ухмыльнулся и подтвердилъ : — Представь: тоже самое мнѣ говорили уже три дѣвицы... А кстати: Людочка Тыркина замужемъ, конечно? — Нѣтъ. Почему ты этимъ интересуешься? Петръ Павловичъ не отвѣтилъ. Только всталъ и, ходя, началъ напѣвать: Любви всѣ возрасты покорны... Оборвалъ и вспомнилъ объ отцѣ съ матерью: — Ну, а что слышно о милыхъ родителяхъ? Папа все революціонно воркуетъ? Дали ему письмо Леночки. Показали фотографіи^ присланныя изъ Архангельска. Прочиталъ письмо и произнесъ: — Десять тысячъ тяпнули! Это недурственно!.. Бабушка съ Наташей не догадались, что это восклицаніе Петра Павловича относилось къ тому мѣсту письма, гдѣ сообщалось о продажѣ портрета одного изъ предковъ, а можетъ быть, не придали этому никакого значенія, между тѣмъ въ тонѣ восклицанія весьма явственно слышалась и зависть и рожденіе внезапнаго озаренія: — Это не-дур-ственно... Въ тотъ-же вечеръ потащилъ Наташу къ ТыркиЕ. Чириковъ. 11