Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

73 охоту. Старикъ уже залегъ подъ пологъ, за землянкой: тамъ высокій настилъ изъ досокъ, какъ палатка. Тамъ же, подъ пологомъ, и Полянка спитъ, но пока она еще тутъ, у стола, при фонарѣ посуду прибираетъ. А мы съ Ваней около нея зубы скалимъ. Безъ отца она посмѣлѣе ведетъ себя. Нѣтъ-нѣтъ да и встрѣтитъ синимъ туманомъ глазъ своихъ. Нельзя сказать, что — красавица, а вотъ поди же! Тянетъ къ себѣ и душу и тѣло... На лицѣ ея и въ каждомъ движеніи — радость жизни, жадная такая радость въ глазахъ туманится и въ смѣхѣ брыжжетъ, и на губахъ улыбочкой играетъ. Улыбнется, хлебнетъ радости и язычкомъ губы облизываетъ! Все бы смотрѣлъ, какъ она свою улыбку язычкомъ подлизываетъ, а волосы русые подъ платочекъ пальчиками подтыкаетъ. Странно, что рука-то у ней не деревенская, не грубая, и не грязная, какъ у большинства деревенскихъ бабъ и дѣвокъ. — Ну, я управилась. Спать побѣгу... Исчезла. Опустилась надъ Волгой ночь безлунная, синяя и звѣздная. Тихо тихо. Только лѣнивая сонная волна въ песчаную отмель поплескиваетъ, точно ручейки бѣгутъ по камешкамъ. Дышетъ могучая рѣка богатырскимъ дыханіемъ. Около лодокъ — стеклянная музыка. На озерахъ коростели скрипятъ, лягушки тренькаютъ. Тьма синяя луговыми травами и цвѣтами напоена. То медкомъ гречушнымъ сладкимъ, то полынь - травой горькой, то мятой душистой наноситъ съ вѣтеркомъ ласковымъ .. А то вдругъ дымкомъ или смолой пахнетъ. Пробѣжитъ пароходъ, сверкая множествомъ окошечекъ маленькихъ и унося на кожухахъ красный и зеленый огни сигнальные, а на высокой мачтѣ звѣзду синеватую, взбудоражитъ минутъ на пять Волгу, — и снова тишина, всплески, вздохи водяные, коростели, лягушки, комары... Не спится отъ радостной тревоги... Только прикурнулъ маленько, только сонъ сладо¬