Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

86 Полянка выбѣжала за дверь и крикнула въ темную ночь: — Ну, и чертъ съ тобой, курносая балалайка! Вернулась, подсѣла къ столу и, уронивъ голову на руки, залилась горючими слезами... Все это случилось такъ быстро и неожиданно, что я не сумѣлъ найти себѣ мѣста въ этой любовной исторіи. На лицѣ моемъ еще горѣлъ поцѣлуй дѣвушки... Моя шея еще чувствовала ея горячую руку. Что это? Неужели — съ одной досады? Не можетъ-же прійти любовь въ одну минуту! А развѣ не такъ было со мной, когда я впервые увидѣлъ на пристани дѣвушку съ ландышами и незабудками? Но тогда о чемъ-же она проливаетъ горькія слезы? Ничего не поймешь. Я подошелъ, погладилъ опущенную головку, склонился и поцѣловалъ Полянку въ горячую пылающую огнемъ щеку. Не протестуетъ. Шепчетъ: — Спасибо, что заступился, колечко отнялъ... — О чемъ плачешь, если не любишь больше его? — Обидно. Что я, хуже Маньки, что-ли? — Ты самая красивая изъ всѣхъ дѣвушекъ, которыхъ я видѣлъ въ жизни... — Ладно ужъ... какая есть... Уходи теперь... Спать пора. Посмотрѣла сквозь слезы и улыбнулась. — Ну-же, уходи, что-ли! — А за колечко еще одинъ разъ поцѣлуешь? — Вотъ прицѣпился... Если Полянка поцѣловала меня, не спрашивая на то согласія, —■ развѣ я не могу сдѣлать такъ-же? Смѣлость города беретъ... — Будетъ! Оставь! Да что это, право... Кто-то идетъ! Никакъ отецъ пріѣхалъ! Охъ, ужъ эти отцы да матери! — зачѣмъ только они на свѣтѣ существуютъ?!