BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

6

рой онъ сразнивается съ Байрономъ. — Какъ извЪстно, ве1826 году Пушкинъ возвращенъ изъ изгнаня, и царь Николай [| выразилъ желан!е лично быть цензоромъ поэта. Этотъ. эпизодъ, о которомъ много писалось и говорилось, съ прибавленемъ нравоучительныхь сентеншй, послужилъь темой для сообщен!я, въ которомъ Пушкинъ ошибочно названъ

даже „графомъ“. — „Руси имаю у Графу Александру Пушкину, таковогъ поету, кога и по орп1налтету, и по кр$пости, и по живости — да и по 1моращтету по правды сравняваю-

съ Лордомъ Бырономъ. Онъ е збогъ свои иступлен!я отъ. Александра за казнь быо посланъ у Тауро. Но царь Николай позове га таки съ почетка свога владЪыя натрагъ. Каже се, да му е томъ приликомъ ово казао: „Вы притяжаваше“ велика дарован!я. Слфдуйте Вашемъ геню, и ако вамъ гдВ цензура на путъ стане, то дофите къ мени“. Акое ова анекдота истина, то она выше Императору, нежели поеты чести. приноси; ерь она показуе, да Монархъ мысли, да се само у слободы крЪпость облагороБава. Лако се вЪровати може, да Не се поета чрезъ то выше чувати, и пристойн!е и честн!е писати, него да е и садъ подъ Цензуромъ остао“*). Это все что — насколько намъ извЪстно — было напечатано о Пушкин при его жизни.

ПослЪ смерти Пушкина „ЛЪтопись“ два раза въ 1838 году отдаеть дань его памяти. Въ первой статьЪ высоко оцзнивается творчество поэта и его значеше („списания н$гова мораю русскомь и славенскомь срцу неоценима быти“). Какъ вождь русской литературы, Пушкинъ сравнивается съ. Шекспиромъ. Изъ-за выспреннихъ тяжелыхъ фразъ открывается, въ общемъ, — если принять во внимаве м$сто и время, — точная характеристика геня Пушкина и въ нБсколькихъ словахъ обрисовывается реалистическ!й характеръ его поэз!и:

„Руска Новелла у правомъ смыслу речи текъ важность свою доб!я при спомену петъ н$ны вофБа, с’коима се Руса праведно дичити сме и може. Петъ, не више числи Русса прве классе списателя Новелла. Мебу ньима е првый, Пушкинъ кои се особито сво!им’ простим” поетическим” начином' писаня одликуе, пакъ како съ тимъ тако и природнимъ описиванемь самомъ се Шекспиру уподобити може, а поредь свю Пи дражестй кад се 1ошъ свуда и дубоко познаванърусски нрав! и обичая саюжено види, мораю списашя нЪгова русскомь и славенскомь срцу неоценима быти. А такова су сва нфгова списаня, тимь су сва духомъ оживотворена, и она су единствена у русскомь кньижеству. Поредъ простогъ дражестногъ начина преповеданя безъ свакогъь вештачкогъ китеня, съ мало прости речи пакъ опетъ тако силно двй-

1) „Сербске ЛЪтописи“, 1828, стр. 160.