Bogomolьe

98 ножнымъ, варомъ и спѣлой земляникой, — чудесно пахнетъ! Разсказываетъ, какъ проскакалъ-то лихо: въ половинѣ шестого изъ Москвы выѣхалъ, а сейчасъ девять только. Всѣ удивляются. Покупаетъ еще лукошко, угощаетъ и ѣстъ горстями; катятся землянички по пиджаку. Говоритъ о Звенигородѣ, что успѣлъ побывать у Саввы Преподобнаго, засталъ обѣдню... о рощахъ у Васильчиковыхъ въ Кораловѣ, — „такія-то ро-щи взялъ!“ — Полтораста верстъ проскакалъ — усталъ. — Ну, поскачу поспать. Въ монастырской гостиницѣ найдете ... — и скачетъ на взмыленной „Кавказкѣ". Будто прошло видѣньемъ. — О-гонь!.. — всплескиваетъ руками Горкинъ,и былъ, и нѣтъ! . . Я смотрю на грязную дорогу, на темнѣющіе боры по дали. Ни отца, пи розовой колоколенки, ни искры. — Дай-ка, я те вытру... весь ликъ у те земляничный, папашанька какъ уважилъ... — смѣется Горкинъ и вытираетъ меня ладонью. — И былъ, и не былъ! Я смотрю на лукошко съ земляникой. .. — будто прошло видѣньемъ.