Bogomolьe

121 ваетъ, за бороду потягиваетъ, — такъ-такъ... чудеса Господни... Вскинулъ такъ головой на Горкина, заморгалъ и смотритъ куда-то вверхъ. — А вотъ что скажи, милый человѣкъ... — говоритъ Горкину, и голосъ у него тише сталъ, будто и говорить ужъ трудно, и задыхается: — почему это такое, — эта вотъ грядка чисто сработана, а эта, словно, другой руки? узорики одинаки, а... гдѣ, по-твоему, милый человѣкъ, рисуночекъ потончей, помягчей? а? А тутъ стали любопытные подходить отъ площади. Старикъ и кричитъ дворнику: — Ворота за нами запирай! — А вы, милые, — намъ-то говоритъ, — пройдемте со мной во дворъ, заворачивайте лошадку!.. И побѣжалъ во дворъ. А намъ торопиться надо. Горкинъ съ Антипушкой пошептался: „старикъ-то, будто не всѣ у него дома ... никакъ хочетъ насъ запереть?“ Что тутъ дѣлать! А старикъ выбѣжалъ опять къ воротамъ, торопитъ насъ, самъ завернулъ „Кривую“, машетъ-зоветъ, ни слова не говоритъ. Пошли мы за нимъ, и страшно тутъ всѣмъ намъ стало, какъ ворота-то заперли. . — Ничего-ничего, милые, успѣете... — говоритъ старикъ, — надо принять во вниманіе.. . минутку пообождите. И полѣзъ подъ телѣжку, подъ заднія колеса! Не успѣли мы опомниться, а онъ ужъ и вылѣзаетъ, совсѣмъ красный, не можетъ передохнуть. —Та-акъ... такъ-такъ... надо принять... во вниманіе! .. И руки потираетъ. И показываетъ опять на грядки: — А, разноручная, будто, работка... что, вѣрно?.. И все головой мотаетъ. Горкинъ приглядѣлся, да и говоритъ, чтобы поскорѣй ужъ отдѣлаться: — Справедливо изволите говорить: та грядка по¬