Bogomolьe

170 прохлади языкъ мой“! — взываетъ немилостивый богачъ изъ пламени, — разсказываетъ монахъ, — но Лазарь не слышитъ и утѣшается... не можетъ суда божьяго преступить. Въ соборѣ Троицы мы молимся на старенькую ризу Преподобнаго, простую, синюю, безъ золотца, и на деревянную ложечку его за стеклышкомъ у мощей. Я спрашиваю — а гдѣ же келейка? Но никто не знаетъ. Лѣземъ на колокольню. Высота-а... — кружится голова. Кругомъ, куда ни глянешь, только боры и видно. Говорятъ, что тамъ и теперь медвѣди; водятся и отшельники. Внизу люди кажутся мошками, а соборъ Преподобнаго — совсѣмъ игрушечный. Подъ нами летаютъ ласточки, падаютъ на кресты. Горкинъ стучитъ пятачкомъ по колоколу — гулъ такой! Говорятъ, какъ начнутъ звонить, ротъ надо разѣвать, а то голову разорветъ отъ духа, такое шевеленье будетъ. Отецъ-просфорникъ выдаетъ намъ корзину съ просфорами : — Богъ милости прислалъ! По леестрику все вписали, и вынули... благослови васъ Преподобный за ваше усердіе. — Ну, что мы, грѣшные...—говоритъ Горкинъ,вы вотъ воистину усердники и подвижники... круглый, годъ въ жару да въ поту, милость Господню выпекаете. Саня-Заика упрашиваетъ насъ зайти въ квасную,, холодненькаго выпить, — такого нигдѣ не дѣлаютъ: — На ... на на .. . мѣ-мѣстниковскій ква-ква ... сокъ! Отецъ Власій благословилъ попотчевать васъ. Самъ отецъ-квасникъ подноситъ намъ деревянный ковшикъ съ лѣнящимся розоватымъ квасомъ. Мы выпиваемъ много, ковшиковъ пять, не можемъ нахвалиться: не то малинкой, не то розаномъ отзывается, и сладкій-сладкій. Горкинъ низко кланяется отцу-кваснику, и отецъ-квасникъ тоже низко кланяется, — и говоритъ: