Kniga Іюnь : razskazы

— 122 И снова замолчала. Марельниковъ притихъ и слушалъ душой ея думы. Думала она о томъ, какъ пріѣзжала два года тому назадъ фельдшерова Клуша, бывшая подруга ея по прогимназіи, теперь актрисса, пріѣзжала съ труппой, какъ заболѣла одна изъ актрисъ, и Клуша предложила ей, Лизаветѣ Андреевнѣ, попробовать свои силы. И сыграла она въ пьесѣ „Съѣхались, перепутались и разъѣхались“ горничную такъ хорошо, что даже самъ земскій начальникъ признавался открыто, что совсѣмъ ея не узналъ. Потомъ труппа уѣхала. А Лизавета Андреевна осталась брошенная. Клуша какъ будто обѣщала... И вотъ два года прошло, два года. Марельниковъ двинулъ стуломъ, и рядомъ въ углу что-то отозвалось звенящимъ стономъ — Гитара! Онъ всталъ и на цыпочкахъ сдѣлалъ шагъ, взялъ гитару, сѣлъ. Тихо заговорили струны, подъ толстыми осторожными пальцами. Запѣлъ убѣдительнымъ говоркомъ въ носъ. — „Ты будешь. Агнія томиться, Ты будешь ужасно страдать. Ты будешь рыдать и молиться, Но съ любовью нельзя совладать®... И повторили струны убѣдительнымъ говоркомъ: — „Нельзя совладать®... — А скажите, Лизавета Андреевна, — вдругъ сказалъ онъ и замолчалъ, испугавшись своего громкаго голоса. Но надо было продолжать, потому что она повернула голову. — Скажите, вы согласились бы быть женой помѣщика? Она покачала головой. — Зарыть себя навсегда въ деревнѣ? Навѣки отказаться отъ мечты? Я знаю — жизнь актриссы тяжела.