Lѣto gospodne : prazdniki

65 огоньки и думаю: а это святая иллюминація, Боженькина. Я прижимаюсь къ отцу, къ ногѣ. Онъ теребитъ меня за щеку. Отъ его пальцевъ пахнетъ душистымъ, афонскимъ, масломъ. — А шелъ бы ты, братецъ, спать? Отъ сдерживаемой ли радости, отъ усталости этихъ дней, или отъ подобравшейся съ чего-то грусти, — я начинаю плакать, прижимаюсь къ нему, что-то хочу сказать, не знаю.... Онъ подымаетъ меня къ самому по' толку, гдѣ сидитъ въ клѣткѣ скворушка, смѣется зубами изъ-подъ усовъ. — А ну, пойдемъ-ка, штучку тебѣ одну ... Онъ несетъ въ кабинетъ пунцовую лампадку, ставитъ къ иконѣ Спаса, смотритъ, какъ ровно теплится, и какъ хорошо стало въ кабинетѣ. Потомъ достаетъ изъ стола... золотое яичко на цѣпочкѣ! — Возьмешь къ заутрени, только не потеряй. А ну, открой-ка... Я съ трудомъ открываю ноготочкомъ. Хрупъ, пунцовое тамъ, и золотое. Въ серединкѣ сіяетъ золотой, тяжелый; въ боковыхъ кармашкахъ — новенькія серебреныя. Чудесный кошелечекъ! Я цѣлую ласковую руку, пахнущую деревяннымъ масломъ. Онъ беретъ меня на колѣни, гладитъ ... — И усталъ же я, братецъ.,, а все дѣла. Сосника лучше, поди, и я подремлю немножко. О, незабвенный вечеръ, гаснущій свѣтъ за окнами... И теперь еще слышу медленные шаги, съ лампадкой, поющій въ раздумьи голосъ Ангели поютъ на не-беси-и... Таинственный свѣтъ, святой. Въ залѣ лампадка только. На большомъ подносѣ — на немъ я могу улечься — темнѣютъ куличи, бѣлѣютъ пасхи. Розы на куличахъ и красныя яйца кажутся черными. Входятъ II. Шмелевъ 5