Lѣto gospodne : prazdniki

67 токъ, сейчасъ на красный-согласный переходи, съ перезвону на трезвонъ, безъ задержки... верти и верти во всѣ! Опосля самъ залѣзу. По нашему, по-ростовски! Ну, дай Господи ... У него дрожитъ голосъ. Мы стоимъ съ зажигальникомъ у нитки. Съ паперти подаютъ — идетъ! Уже слышно ... Ангели по-ютъ на небеси-и...! — В-вали-и!.. — вскрикиваетъ Горкинъ, — и четыре ракеты вразъ съ шипѣньемъ рванулись въ небо и разсыпались щелканьемъ на семицвѣтныя яблочки. Полыхнули „смолянки", и огненный змѣй запрыгалъ во всѣхъ концахъ, роняя пылающіе хлопья. — Кумполъ-то, кумполъ-то..!- — дергаетъ меня Горкинъ. Огненный змѣй взметнулся, разорвался на много змѣй, взлетѣлъ по куполу до креста... и тамъ растаялъ. Въ черномъ небѣ алымъ Крестомъ воздвиглось! Сіяютъ кресты на крыльяхъ, у карнизовъ. На бѣлой церкви свѣтятся мягко, какъ молочкомъ, матово-бѣлые кубастики, розовые кресты межъ ними, зеленыя и голубыя звѣзды. Сіяетъ — X. В. На пасочной палаткѣ тоже пунцовый крестикъ. Вспыхиваютъ бенгальскіе огни, бросаютъ на стѣны тѣни — кресты, хоругви, шапку архіерея, его трикирій. И все накрыло великимъ гуломъ, чудеснымъ звономъ, изъ серебра и мѣди, Хрис-тосъ воскре-се изъ ме-ртвыхъ ... — Ну, Христосъ Воскресе... — нагибается ко мнѣ радостный, милый Горкинъ. Трижды цѣлуетъ и ведетъ къ нашимъ въ церковь. Священно пахнетъ горячимъ воскомъ и можжевельникомъ. ... сме-ртію смерть ... по-пра-авъ ...! 5*