Rodnoe

Какъ мы открывали Пушкина Про солнце можно писать свободно, воспѣвать блистающіе его восходы и закаты, — какъ оно озаряетъ вершины горъ, зажигаетъ огнями океаны. И тихое, и простое писать можно: какъ оно пригрѣваетъ поля родныя, заглядываетъ и въ глушь, въ оконце лѣсной избушки, играетъ на бѣдной люлькѣ, въ глазахъ несмышленаго ребенка. Солнце — всегда солнце. И о Пушкинѣ можно говорить свободно. Онъ „явленіе чрезвычайное". Онъ — стихія, и для него нѣтъ мѣрокъ. И на высотахъ, и въ низинкахъ жизни Пушкинъ —■ всегда Пушкинъ. И такъ, попробую разсказать простое и маленькое: какъ мы открывали Пушкина. Мы... Это все маленькіе люди, дѣтской и обыденной жизни, обитавшіе на одномъ дворѣ. До событія, о которомъ я поведу разсказъ, всѣ мы знали одного Пушкина—съ нашего рынка мясника. Я и теперь еще вспоминаю странное ощущеніе, когда въ книжечкѣ Ступина увидалъ я красивый корабликъ съ парусами и прочиталъ по складамъ стишки: „Вѣтеръ по морю гуляетъ „И корабликъ подгоняетъ: „Онъ бѣжитъ себѣ въ волнахъ, „На раздутыхъ парусахъ. 9*