Stupeni : obщestvenno-literaturnый sbornik

ини

музыкой. Моментами я видел над собой ее лицо и широко открытые глаза, щедро льющие страсть. Обнаженная рука охватывала мою шею. Я сидел у ее ног на звериной шкуре.

Расслышал четыре или пять ударов часов.

Все опять заволоклось. Свет был мягкий, каминный. Подумал, пришла зима. Уловил знакомый голос; слова в ответ на мои мысли: „Меня всегда окружает зима. Я — южная. Северный холод есть оправа жаркого тела“.

Что-то опустилось еще более темное. Сковал тяжелый безумный сон.

Мне почудилось, маленький карлик бьет в глаза раскаленным молотом. Веки поднять не хотелось. Тело плыло, карлик все ударял. Наконец слипшиеся ресницы разорвались. Ничего нельзя было видеть, солнечный луч падал прямо в глаза.

Встал, оделся, собирая по всей комнате платье. Странная тупая боль давила затылок. Что и как произошло, не ВОЗМОЖНО ВСПОМНИТЬ.

Под одеялом на кровати, уткнувшись в подушку, протянув руку с платиновым браслетом к пустому измятому месту, лежала оглушенная сном, совсем чужая мне женщина. От ее бровей черная краска размазалась по открытому лбу. Губы запеклись, как в жару. Стриженные волосы сбились в комок развивающихся локонов.

Изумленно смотрел я на нее. Она мне не нравилась. Не было ни одной близкой, трогающей, или возбуждающей черты.

Я надел пальто, долго спускался по лестнице высокого, как труба дома.

Было раннее утро. Швейцар без своего шитого золотом сюртука мел нижнюю площадку. Голова его блестела лысиной. За сунутую монету, он, вместо фуражки, отвесил привычный поклон мусорной лопаткой. Дверь со вздохом замкнулась за спиной.

Игравшие дети едва не сбили меня с ног. Побрел в парк, сел на скамейку, стал перебирать и анализировать шквал, завихривший меня.

Солнце грело по утреннему молодо, а вчера, или даже сегодня ночью, я верил, что на улице суровая зима.

Дамы выкатывали на дорожку детские коляски. Из мира за зеленой стеной, мира людской техники, неслись машинные визги трамваев, сирены авто и вибрирующий, неумолчный гул толпы, разлитой в извилинах улиц между монолитами зданий.

Я сидел развинченный, не будучи в состоянии ответить себе, принадлежала мне странная спутница этой ночью, или