Vladimіrskій sbornikъ : vъ pamętь 950-lѣtїę kreštenїę Rusi : 988-1938

195 зантіи и вытекавшій отсюда особый оттѣнокъ царской канонизаціи. Греческая церковь канонизовала почти исключительно царей, имена которыхъ связаны съ созывомъ вселенскихъ соборовъ и съ торжествомъ православія. Эти канонизаціи—какъ бы „вѣчная память11 хранителямъ вѣры, независимая отъ ихъ личной святости. Но лишь „эпистемонархъ" Церкви, „епископъ внѣшнихъ", „царь и первосвященникъ" имѣлъ право на такую теократическую канонизацію. Кіевскій князь, простой „архонтъ" въ глазахъ византійцевъ, конечно, не могъ стоять на одной линіи съ царями Ромеевъ. Русская церковь была подчинена не ему, а митрополиту, а чрезъ митрополита патріарху и императору константинопольскимъ. Прославить князя, какъ святого, можно было лишь въ случаѣ его особыхъ личныхът. е., для Грековъ, непремѣнно аскетическихъ — подвиговъ. А свѣжее преданіе о Владимірѣ не позволяло стилизовать его подъ аскета. Мы знаемъ, правда, многочисленные случаи канонизаціи князей — отнюдь не аскетовъ — въ древней русской церкви. Число ихъ доходитъ до 50 именъ. Но о первыхъ изъ нихъ, Борисѣ и Глѣбѣ, мы знаемъ положительно, что митрополитъ сначала „бѣ невѣрствуя" имъ. Святые братья могли еще преодолѣть греческое недовѣріе въ качествѣ мучениковъ и чудотворцевъ. Большинство же князей, прославленныхъ въ до-монгольское время, погребены внѣ Кіева, т. е. ихъ канонизаціи совершалась, вѣроятнѣе всего, мѣстными русскими епископами. Не греческая церковь, а христіанскій Западъ могъ давать нашимъ предкамъ прецеденты для княжескихъ канонизацій (св. Вячеславъ Чешскій). Если угодно, національный мотивъ все же былъ въ греческомъ (предполагаемомъ) отклоненіи канонизаціи Владиміра. Но это былъ мотивъ весьма тонкій и осложненный, присутствующій, какъ нѣкій натуральный фонъ, въ греческомъ теократическомъ сознаніи. Къ варварскому князю нельзя было относиться такъ, какъ къ ромейскому царю. Но русскіе люди уже въ XI вѣкѣ вѣрили въ святость кн. Владиміра, и эту свою вѣру выразили въ самыхъ раннихъ памятникахъ русской литературы. Въ нихъ и нужно искать внутреннихъ мотивовъ канонизаціи, которая рано или поздно побѣдила всѣ преграды. Одинъ изъ этихъ мотивовъ — заслуга крещенія: это тема Константина. „Во владыкахъ апостолъ", „апостолъ въ князехъ" — называютъ его почти однимъ и тѣмъ же именемъ Иларіонъ и Іаковъ. Иларіонъ глубже другихъ пытается войти въ его внутренній міръ. Онъ останавливается на личномъ крещеніи князя и видитъ въ этомъ актѣ вѣры „любовь Христову". „Како взлюби ты Христа, како предася ему". И въ крещеніи народа онъ усматриваетъ подвигъ, покрывающій личные грѣхи. Не безъ остроумія онъ примѣняетъ къ Владиміру слова ап. Іакова (V, 20): „Обратившій грѣшнаго отъ ложнаго пути его спасаетъ другого отъ смерти и покрываетъ множество грѣховъ", — „Да аще еди¬