Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

33 Онъ въ лѣву взялъ въ руку да шелковъ поводъ, Правой рукой рветъ дубье съ кореньями; Онъ мостъ мостилъ крѣпко на крѣпко, Крѣпко на крѣпко, да дѣльно на дѣльно; Онъ самъ перешелъ да и коня перевелъ; Еще взялъ изъ лѣвава кармана плетку шолкову, Плетку толковую да подорожную, О семи хвостахъ да съ проволкой, Дѣвкѣ стежъ-то далъ, — съ ногъ валилася, Онъ другую далъ, — дѣвка скору смерть приняла; Онъ Илья-то тутъ да и былъ и нѣтъ. Перевозъ черезъ великую рѣку былъ дѣломъ страшнымъ. Держатели перевознаго промысла имѣли мрачную репутацію. О трехъ братьяхъ, основателяхъ Кіева, говорится въ „Лѣтописцѣ о царѣхъ“, что они пришли на Днѣпръ послѣ того, какъ были изгнаны изъ Новгорода за разбои. „И въ тѣ времяна и лѣта Олговы бысть въ великомъ Новѣградѣ нѣцыи мужи воини, сирѣчь разбойницы лютиі, три брата“ — Кій, Щекъ и Хоривъ. Сказочный Иванъ-Царевичъ совѣтуется съ Бабой-Ягой, какъ ему найти красавицу, въ которую онъ влюбленъ по слуху. — Тебѣ до нея не добраться".— „Отчего такъ?" „Оттого, что есть на пути три перевоза: на первомъ перевозѣ отсѣкутъ тебѣ. правую руку, на другомъ лѣвую ногу, а на третьемъ — голову". Сказочная гипербола, конечно, отразила въ себѣ чудовищное вымогательство, какимъ властные хозяева перевозовъ терзали проѣзжихъ, если тѣ не были „сами съ усами". Ср. также пѣсни о добромъ молодцѣ, утопленномъ рѣкою Смородиной (вѣроятно, Москвой-рѣкой) за похвальбу, что ему удалось переѣхать ее даромъ, избѣжавъ обычнаго перевознаго или мостового грабежа. (См. „Одерж. Руси" этюдъ „Водяные бѣсы"). Коль скоро перевозный промыселъ окруженъ въ русскомъ эпосѣ разбойничьей славой, то какимъ обраЗаря русск. женнг 3