BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

207

6) Пушкинъ находилъ искусственнымъ р$зкое обособлен!е въ искусствЪ начала трагическаго и начала комическаго, обособлен!е, свойственное древнимъ и Расину, но не свойственное ни Кальдерону, ни Шекспиру. ВБроятно, во слБдъ Шекспиру и Шелли (см. его статью „Тве Чеепзе ог роену“ 1824), Пушкинъ стремится объединить оба начала въ высшемь синтезь: „Смьхь, жалость и ужась суть три струны нашего воображен!я, потрясаемые волшебствомъ драмы“ (см. изд. Суворина, т. УШ, стр. 306). Поэтому у Пушкина во в-Ъхь его драмахъ безъ исключеня комическое привходитъ въ течене драмы не только въ видЪ мелкихъь забавныхъ деталей, но и въ видЪ центральныхъь фигуръ пьесы — Лепорелло, Мельникъ, Варлаамъ, не только въ форм юмора, но и жуткаго гротеска (гимнь ЧумБ въ „ПирЪ во время чумы“. иромя Мефистофеля въ „Сценахъ изъ Фауста“), или парод!и (карикатурное исполнен!е мелоди Моцарта слБпымъ нищимЪъ). Въ драмахъ Пушкина, какъ и въ жизни, живо чувствуется смшене обоихъ началъ, и ихъ контрастное сопоставлене еще усиливаетъ общее сценическое впечатлЪ н!е.

7) Пушкинская трагед1я есть, главнымъ образомъ. трагея характеровъ, наличность въ нихъ противочувств/я, противорьщя страстей. Эту сложность Пушкинъ раскрываетъ намъ въ монологахъ (монологъ Скупого рыцаря, три монолога Сальери, 1-я картина Каменнаго Гостя, (являющаяся какъ бы прологомз, въ которомъ уже раскрыта сложность натуры Донъ-Жуана), или въ псн$ и монологЪ (Вальсингамъ въ „ПирЪ во время чумы“ — пБсня, изобрЪтен!е Пушкина, ее н5тъ у Вильсона, какъ и контрастирующей съ нею пЪсни Мэри). Въ „ПирЪ во время чумы“ всего двЪ ситуащи, въ „МоцартБ и Сальери“ ихъ также двЪ, въ „Скупомъ рыцарЪ“ — четыре, въ „Каменномъ ГостЪ“ — девять. Никакихъ побочныхъ эпизодовъ н$тъ.

8) Бросается въ глаза необычайная сжатость изложеня въ драмахъ Пушкина (я имЪю въ виду малень я драмы). Шекспирозское построен!е трагед1и можно было бы уподобить раз- витю математическаго доказательста по синтетическому способу. Мы исходимъ отъ изв$стнаго и постепенно шагъ за шагомъ добираемся до окончательного вывода. Передъ нами на протяжени пяти актовъ происходитъ постепенное сгезсепо, которое завершается ю1#$$йпо — трагической развязкой. Мы слБдимъ на протяженш четырехъ актовъ за развит1емъ щедрости Тимона, скептическаго безволя Гамлета, ревности Отелло, чтобы лишь въ пятомъ актЪ увидфть и услышать, къ чему привело это развит!е. Пушкинъ начинаетъ драму близко къ развязкЪ (по примЪфру Расина) и по аналопи съ аналитическимь способомь рьшеня задачи, какъ бы предполагаетъь иксь извфстнымъ, — онъ раскрываетъ его отчасти въ монологахъ (Сальери, Скупой рьцарь), и въ бы-