--- i smolkli kolokola

43 Тогда было проще: люди были сердечнѣй. Уже къ вечеру нашелъ работишку въ кондитерской — посуду мыть, а черезъ мѣсяцъ къ купцу Второву прикащикомъ попалъ. Работалъ. Было не плохо жить, но скучно, одиноко. Остальные ребята по праздникамъ куда то ходили, чѣмъ то забавлялись, а я никуда. Да и не тянуло меня къ такой жизни. И вотъ, помню, на „Введеніе" это было. Сижу это я, и вдругъ близко такъ благовѣстятъ въ церкви. И такой то хорошій, какого я еще не слыхалъ, былъ этотъ звонъ! Захотѣлось мнѣ пойти въ церковь, хотя я въ ней никогда не бывалъ: папенька не дозволяли. Съ того дня, съ того времени, моя землячка, вся моя жизнь пошла по иному. Возлюбилъ я церковь матушку, потянуло меня къ Богу, къ уединенію, гдѣ бы я могъ молиться и за себя, и за маменьку, и за папашеньку, чтобы его Господь вразумилъ и смирилъ. Много разсказывать, что было дальше. Едино скажу, что въ двадцать лѣтъ я былъ уже на Аѳонѣ, откуда, не страшась, писалъ отцу письма, напоминалъ ему о концѣ, о смерти. Великое испытаніе послалъ Господь отцу на старости. Умеръ нищимъ: все потерялъ — частью въ торговлѣ, частью отъ пожара; жилъ въ погребѣ. И вотъ однажды, получивъ отъ меня письмо, пошелъ съ нимъ къ священнику. — Нынче яйцы курицу учатъ. Полюбуйся,, что сынокъ пишетъ! сказалъ папашенька священнику, лишь войдя къ нему и протягивая мое письмо.