Kniga Іюnь : razskazы

— 138 блестящіе локоны, голыя плечи въ кружевной „бертѣ“ и роза въ рукѣ. Можетъ быть, это тогда ей было семь лѣтъ? — Отчего же наперсточекъ мнѣ, а не Машѣ? — спрашиваю я. — Маша старше. — Оттого что на немъ вырѣзано мое имя, а тебя зовутъ такъ же, какъ меня. Поняла? Тутъ вырѣзано- „А та реіііе Пабіпе“... Потомъ помню толстую канву, по которой вышиваю шерстью крестики. На среднемъ пальцѣ моей правой руки — онъ. Золотой наперсточекъ. — Мнѣ его подарила моя тетушка, — говоритъ бабушка. Тапіе Лпііе. Она была въ молодости такая хорошенькая, что ее называли „Жолиша“ Мнѣ разсказывали, что когда Бонапартъ шелъ на Москву, онъ какъ разъ долженъ былъ проходить черезь наше имѣніе, чго въ Могилевской губерніи, около Смоленска. И такъ какъ Жолиша была очень хороша, то конечно Бонапартъ увлекся бы ею и пошли бы всякіе ужасы. Мнѣ представилось, что „увлекся" значитъ ужасно кричитъ и топаетъ ногами и никакъ его не успокоишь. И я вполнѣ сочувствую прабабушкинымъ страхамъ И вотъ, та сѣёге, посадили Жолишу въ погребъ и продержали тамъ десять дней, а слугамъ объявили, что она уѣхала, чтобы не было предательства. Однако Бонапартъ прошелъ стороной. Бонапартъ для меня слово знакомое. — Бабушка — говорю я, — я знаю про Бонапарта: „Бонапарту не до пляски. Растерялъ свои подвязки. И кричитъ: рагсіоп, рагбоп!“ Это вѣрно, когда Жолишу прятали?