Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

189 — Никакъ мертвый онъ... ■— Самъ въ себя, значитъ, онъ выпалилъ давеча... Такъ Дмитрій Кудышевъ и не повидался со своей матерью. На Аленкиномъ пруду лежало „мертвое тѣло". По найденному паспорту это былъ мѣщанинъ Казанской губерніи, Иванъ Коробейниковъ, и пока никто въ отчемъ домѣ не зналъ еще, что это блудный сынъ бабушки, которая въ послѣднее время такъ часто вспоминала о немъ и такъ хотѣла хотя одинъ разокъ передъ, своей смертью повидаться съ нимъ... Составили протоколъ и перетащили мертвое тѣло въ заброшенную баню въ паркѣ до вскрытія. Поставили къ банѣ стражу. Страшно стало въ паркѣ по ночамъ.. Властямъ было необходимо установить подлинную личность самоубійцы. Пріѣхавшій исправникъ, знавшій уже тайну Ивана Коробейникова, посвятилъ въ нее Ивана Степановича, тотъ всѣхъ, остальныхъ, кромѣ бабушки. Но жандармскій ротмистръ былъ безжалостенъ и, выполняя долгъ службы, потребовалъ, чтобы и Анна Михайловна, какъ мать, признала въ трупѣ самоубійцы своего сына, Дмитрія Николаевича. По долгу службы онъ счелъ необходимымъ допросить по настоящему дѣлу Анну Михайловну и, предъявивъ ей трупъ самоубійцы, спросить, признаетъ-ли она въ немъ сына. Допросъ онъ сдѣлалъ, но предъявить матери трупъ сына не удалось: несчастная старуха стала проявлять всѣ признаки тихаго помѣшательства... Наташа вызвала телеграммой доктора-психіатра изъ Симбирска, и онѣ съ тетей Машей увезли несчастную бабушку въ Симбирскъ. Людочка и Петръ Павловичъ вспорхнули и уѣхали въ Алатырь. Петръ ночью, предъ отъѣздомъ, вырѣзалъ изъ рамъ трехъ своихъ предковъ изъ бабушкиной галлереи и увезъ изъ отчаго дома... По просьбѣ Ивана Степановича Дмитрія разрѣшили