Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

213 Впустили, наконецъ, Павла Николаевича въ ворота и вотъ онъ дома... Въ комнатахъ бѣготня, шопотъ, что-то перетаскиваютъ. Точно заговорщики. А онъ сидитъ гостемъ или просителемъ, приглядывается и прислушивается. Въ пріотворенную дверь глазъ схватываетъ мимолетныя видѣнія и, среди нихъ, мелькаетъ Лариса въ знакомомъзнакомомъ мохнатомъ купальномъ халатикѣ, на распашку. Халатикъ узокъ и не вмѣщаетъ рвущихся на волю женскихъ прелестей. БаІ Да, вѣдь, это Леночкинъ халатикъ! То-то будто стараго знакомца увидалъ. На головѣ повязка изъ малиноваго шелковаго платочка, и тоже знакомая... — Я васъ, Павелъ Миколаичъ, и покормлю, и чайкомъ попою, а только маленько повремените... Сею минутою кабинетъ вашъ въ порядокъ приведемъ... — мимолетно бросаетъ Лариса въ пріоткрытую дверь и снова исчезаетъ. — Я къ Гришѣ на хуторъ лучше пойду! — слышится гдѣ-то мужской грубоватый шепотъ. Павелъ Николаевичъ поморщился, но, прислушавшись, догадался: это Ларисинъ отецъ! Слышно было, какъ гдѣ-то переставляли мебель, позванивали тарелками и стаканами. — На погребицу за сливками сбѣгай, Ариша! Около часа просидѣлъ Павелъ Николаевичъ въ одиночествѣ, а потомъ дверь открылась и: — Добраго здоровья, Павелъ Миколаичъ! Съ пріѣздомъ васъ! Вы ужъ меня извините: наскоро я пріодѣлась. Не обезсудьте! Мы люди — простые, деревенскіе, по ночамъ-то спимъ. Вотъ и задержали васъ тутъ. Пожалуйте-ка въ столовую... Чертъ, а не баба! Сразу почувствовалъ то-же самое, что въ тѣ дни, когда впервые увидалъ эту женщину. Всѣ росточки неудовольствія на безцеремонное хозяйничанье въ главномъ домѣ этой бабы сразу за¬