Otecъ Ioannъ Kronštadtskій

22 ше, тѣмъ лучше и лучше успѣвалъ я въ наукахъ и въ концѣ курса однимъ изъ первыхъ былъ переведенъ въ семинарію1*. Нечего и говорить, что религіозная настроенность нисколько не ослабѣла у Вани въ эти училищные годы: впечатлѣнія, вынесенныя изъ семьи, были слишкомъ сильны. „Знаешь ли, — сказалъ о. Іоаннъ въ бесѣдѣ съ игуменіей Таисіей, — что прежде всего положило начало моему обращенію къ Богу и еще въ дѣтствѣ согрѣло мое сердце любовію къ Нему? Это — святое Евангеліе. У родителя моего было Евангеліе на славянско-русскомъ языкѣ; любилъ я читать эту чудную книгу, когда пріѣзжалъ домой на вакаціонное время, и слогъ ея и простота рѣчи были доступны моему дѣтскому разумѣнію; читалъ и услаждался ею и находилъ въ этомъ чтеніи высокое и незамѣнимое утѣшеніе. Это Евангеліе было со мною и въ духовномъ училищѣ. Могу сказать, что Евангеліе было спутникомъ моего дѣтства, моимъ наставникомъ, руководителемъ и утѣшителемъ, съ которымъ я сроднился съ раннихъ лѣтъ1*. Одиночество въ школѣ еще подняло и усилило религіозно-молитвенную настроенность Вани: Богъ былъ его единственнымъ утѣшителемъ. Изъ приходского училища онъ перешелъ бъ семинарію, которую и окончилъ первымъ. За блестящіе успѣхи онъ былъ принятъ на казенный счетъ въ С-Петербургскую Духовную Академію. Во время пребыванія его въ Академіи умеръ его отецъ и мать осталась въ крайней бѣдности. Обстоятельство это очень огорчало любящаго сына и онъ сталъ искать заработка, что ему и удалось: онъ получилъ переписку, за которую зарабатывалъ 10 рублей въ мѣсяцъ. Деньги эти онъ отсылалъ горячо любимой матери и былъ безконечно счастливъ, что могъ помогать ей. Въ Академіи онъ посвящалъ много времени Богомыслію и понялъ, что онъ готовится къ борьбѣ съ духами злобы поднебесной, міродержителями тьмы вѣка сего — діаволомъ и ангелами его. Сначала онъ подумывалъ поступить въ монашество и ѣхать миссіонеромъ въ далекій Китай, но потомъ убѣдился, что и въ столицѣ и ея окрестностяхъ очень и очень МНОГО работы истинному пастырю стада Христова.