Rodnoe

21 какъ она чуть косится, оглядывая себя и щурясь. Какой уже разъ онъ вспоминаетъ: „Сама спросила... „вы будете на вербѣ?" — и первая же сказала, что непремѣнно будетъ... „Въ 4... непремѣнно!" О, чудная, неземная... Ни-на1..“ Онъ медленно подвигается въ толкучкѣ, и все вокругъ — будто, неземное. Пышныя, небывающія, розы протягиваютъ ему букеты, играютъ въ вѣтрѣ, киваютъ ему совсюду, — съ проволочекъ, съ палатокъ, съ вышекъ, — чудятся изъ чудесной сказки. Колышащіяся связки шаровъ гибко вытягиваются къ небу, и онъ неотрывно смотритъ, какъ оторвавшійся красный шарикъ тянетъ къ „Блаженному" по вѣтру, стукается-ползетъ подъ куполъ, трется по завитку, какъ клюковка, и вотъ уже у креста, и вотъ уже надъ крестомъ, дѣлается все меньше, меньше... —■ кружится даже голова. — Животрепя-щія бабочки!.. А-вотъ, съ животрепя-щими-та-а!.. Мальчишка — съ пестрымъ щиткомъ товаровъ. Кричитъ до того пронзительно, словно у него въ глоткѣ дудка. Радуютъ глаза блескомъ трепещущія яркія бабочки, — вспоминается почему-то Нина, — разноцвѣтныя, мягкія обезьянки изъ синели, такія милыя. Ѳедя покупаетъ себѣ и Нинѣ — и обезьянокъ, и бабочекъ, и накалываетъ, какъ и всѣ, на грудь. — Па-слѣдній чижъ... па-слѣдній чижъ!.. Ку-пите чи-жа-секлетаря!.. — размахиваетъ чижомъ въ клѣткѣ дѣтина въ фартукѣ, съ зеленой обезьяной на картузѣ. — Чудо XX-го вѣка... самопоющіе водяные соловьи!.. Чу-до ХХ-го вѣка... чуввиль-чувввиллль... тррр.. — Ка-му жука..? самые мериканскіе жучки!.. Безъ ключа — безъ заводу, ор-ловскіе по ходу! Барыня, дозвольте жучка перекомендовать..! — Ело-зющіи му-хи... мму-хи елозющіи!.. Купите