Rodnoe

23 Шипитъ-свиститъ, на кончикѣ-то, гляньте... пистолетъ! Злющая была, вчерась только сдохла-померла!.. — Издыхающій свинки! Барыня, издыхающая свинка!.. Ло-пну-ла..! Барыня моя ло-пнула..! — Вонъ, вонъ... шары!.. Да вонъ, вѣтромъ сорвало..! Да вонъ, на кумпалъ-то понесло... шары! Обошли..?! По-шли! Цѣльная вязка пошла... капиталу сколько! Мальчишки срѣзали, болѣ тыщи шаровъ!.. Вѣтеръ ерошитъ розы, треплетъ на вышкахъ перья, пузатитъ-трясетъ палатки, хлещетъ цвѣтами въ лица. Веселый вѣтеръ! Щелкаютъ кумачи и ситцы, качаются лампадки, плещутся золотыя рыбки, играютъ „зайчики"... — Му-хи, м-мухи!.. елозющіи мухи!., мухи елозющіи... му-хи, му-хи!.. — Ай вѣ-теръ-вѣтрило, не дуй минѣ въ рыло,' а дуй минѣ..! Ѳедѣ и весело, и больно: пробиться трудно, а ужъ семь минутъ 5-го! Какъ же не разсчиталъ?.. Нина ужъ тамъ, конечно... За иконнымъ рядомъ, въ фольгѣ и блескѣ, съ летающими по вѣтру розочками на привязи, шествуютъ, возносясь на палкахъ, колко сіяющія клѣточки изъ жести, въ кольчикахъ, съ легкими золотыми канарейками. — Самыя-то Жаръ-Птицы! Мамаша, купите дитѣ вѣчную канареечку-Жаръ-Птицу!.. Ни пьетъ, ни клюетъ, только пѣсенки поетъ!.. Ѳедѣ мелькаетъ дѣтство, первая вербочка, золотой лучъ солнца, и въ немъ — воздушная восковая канарейка, первая радость жизни. Позваниваютъ клѣтки на вѣтеркѣ, мечутся „канарейки", сверкаетъ жесть. А вотъ и вербы. Онѣ въ возкахъ. Держатся подъ стѣной неслышно, не путаются въ торгѣ. Красноватыя заросли, въ плюшево-сѣрыхъ мушкахъ, тянутся, что кусты на поймѣ. Сидятъ мужики въ кустахъ. Лошадиныя головы кротко дремлютъ. Стѣна за ними, подъ нею снѣгъ: несетъ холодкомъ полей. Сколько вѣковъ —