Russkій filologičeskій vѣstnikъ : Kritika i biblіografія : Voyslav M. Yovanovitch. La Guzla, de Prosper Mérimée. Etude d'histoire romantique.

394

Въ начал! романтической борьбы интересъ къ народной поэзш, который былъ такъ великъ въ Германш и въ Англш, началъ пробуждаться и во Франщи; а этому пробужденш но мало содействовал ь сборники Клавдlя Форнля Les chants populaires de la Grèce moderne, который своевременно отзывался и на стремлеше къ освобождошю Грековъ и на возрастаюпцй вкусъ къ литературному экзотизму. Французсше романтики „ограбили драгоценности восточныхъ ювелировь" („Avec un enthousiasme farouche les romantiques mirent au pillage la bijouterie levantine"). Съ греческихъ же IгЬсенъ не трудно было переходить къ сербскими Иллирlйстя поэмы были уже знамениты въ Европе прежде, ч!мь начали ихъ читать. Клопштокъ, Гете, Вальтеръ Скоттъ и госпожа де Сталь слыхали обь нихъ и искали переводовъ. Поэтому, немедленно по своемь появленш, прекрасный сборникъ сербскихъ песенъ Караджича былъ переведенъ на англгёскш и нЪмещий языки и въ то же время сталъ предметомъ разговоровъ во Францlи. Тамъ же, когда неожиданно вышла въ светъ la Guzla, готовился къ печати французский переводъ несколькихъ подлинныхъ сербскихъ поэмъ. Легче другпхъ Мэримэ поддался общему увлечешю народной литературой, и притомъ не въ виду слепого подражашя мод!, какъ это д!лали MHorie изъ его современниковъ, но вследствlе давняго искренняго стремлешя къ изучешю первобытной поэзш. Шестнадцатилетнимъ юношей онъ зачитывался Осшаномъ и, несколько времени спустя, благодаря сношешямъ съ Форlэлемъ и своему лингвистическому дару, онъ собиралъ неустанно народный произвсдетя, то оверньятск’я романсы, то корсикансюе voceros. Какъ воспршмчивому и смелому молодому человеку было не соблазниться мыслью попытать свои силы на этомъ новомъ поприще? Мэримэ соблазнился, но какъ-то по своему, т. е. шутя и втайне. Мэримэ, также какъ и его другъ Стэндаль, былъ склонень къ шутке и къ мистификацш. Подкладкой же этой склонности были тщательно скрытыя застенчивость и стыдливость. У этого ирониста, если поглубже всмотреться въ него, не было недостатка ни въ чувстве ни въ способности увлекаться, но инстинктивное недовер!е къ себе и постоянная забота о томъ, какъ бы постороння лица, т. е. публика, не узнали обь его душовныхъ волнешяхъ, решительно одержали верх ь въ немъ и определили внФшНе npieMbi, которыхъ онъ придерживался въ течете всей своей жизни.’ Поэтому онъ подписалъ свою profession de foi dramatique именемъ мнимой испанской артистки Clara Gazul и свалилъ ответственность своей попытки подражать народному эпосу на небывалаго сербскаго пастуха Hyacinthe Maglanovitch. Поел! предваритольнаго разсмотрен!я вопросовъ о времени составлешя la Guzla, о загадочномъ рисунке находящемся на порвомъ