Stupeni : obщestvenno-literaturnый sbornik

ственниками — Кольцовым, Некрасовым, через которых он перекинул мост к Пушкину. Он пытается разрзшить вопросы быт, ищет на них отвзта у старины, — с ней он чувствует связь кр$Зпкую до конца жизни. В этих книгах показал себя символистом, каким, с небольшими уклонами в сторону, остался и во всем посл5дующем творчеств$; пантеизм его занял в этих книгах опредфленное м$сто; павос этих книг, как и всего остального им написаннаго, — Русь, Русь и Русь. Русь у него вселенская, космическая, выходящая из вЪчности и уходящая в нее; в двух строчках лейтмотив его творчества того пер!ода:

Стережет голубую Русь Старый клен на одной ног$.

Но вот пришла революцщя; поэт захвачен ею, поэт ждет царства „Новаго Назарета“, „св$тлаго исуса“, „радостнаго (Сона“.

Новый на кобылЪ дет к му Спас. Наша в$ра — в силЪ. Наша правда — в нас.

Нужно только очень захотФть этого пришеств!я; нужно, чтобы пришли пророки приготовить ему пути. И он чувствует в себЪ такого пророка, пришедшаго утвердить над м!ром Русь и революц!ю:

Не устрашуся гибели

Ни коп, ни стр$л дождей, Так говорит по Библш Пророк Есенин Серг$и,

Не правда ли, забавное сочетан!е: Русь и револющя? Здфсь пахнет лЪзвым эсэрством; даон и был лзвым эс-эром вмфстз с Блоком, Б№лым; он был с т5ми, которые ждали [исуса Христа дЪлать революцию; им Он уже мерещился из тумана „в взнчикВ из роз“; но они упустили, что Христос дЪлает труднЪйшия револющи — револющи души, а на наши револющи у Него не так много времени. Как бы то ни было, Есенин вЪзрил в мессанство револющи; символы его сгустились, образы стали выпуклыми, в словах ярко засквозил импресс!онизм. Тогда он подошел вплотную в своих поэмах „Преображен!е“, „Октоих“, „Иношя“ к имажинизму, и ветупил в группу имажинистов В. Шершеневича и Ан. Мар!енгофа. Но с ними он был только временно и офищально; школа эта оказала на него благотворное вллян!е — она дала ему знаня и выучку; самый талантливый в течени, он вышел из него, прюбрЪвши много, потерявши мало. Да и что было об-

84