Vъ razdvinutoй dali : poэma o Rossіi

Въ далекой долинѣ. Въ далекой долинѣ, гдѣ дышетъ дыханье дымящихся давностью дней, Я думалъ дремотно о дивѣ единомъ, которое Солнца древнѣй. Какъ звать его, знаю, но, преданный краю, гдѣ дымно цвѣтутъ головни, Какъ няня — ребенка, я знанье качаю, себѣ напѣваю: „Усни!" Въ далекой долинѣ, гдѣ все привидѣнно, гдѣ тѣло — утонченный духъ, Я рѣялъ и дѣялъ, на пламени вѣялъ, былъ зрѣнье, касанье и слухъ. Въ раздвинутой дали глубокаго дола ходили дрожанія струнъ, Мерцанья озеръ и послѣдніе свѣты давно закатившихся лунъ. На свѣты тамъ свѣты, на тѣни тамъ тѣни ложились, какъ листъ на листокъ, Какъ дымы на дымы, что, вѣтромъ гонимы, безсильно курчавятъ востокъ. И я истомленно хотѣлъ аромата, жужжанья тяжелаго пчелъ, Но, весь бездыханный, былъ тихій и странный, мерцающій въ отсвѣтахъ долъ. Цвѣты несосчитанно въ дымахъ горѣли, но это цвѣли головни, 139