Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

71 ночь новымъ червякомъ обрядить. Безъ ужина не лягимъ, братцы! Пили чай и тихо бесѣдовали на охотничьи темы. Вотъ въ тишинѣ надвигавшейся ночи послышался всплескъ веселъ. Вдоль берега кралась лодка-косоушка съ мигающимъ огонькомъ. Легка на поминѣ! Старикъ пошелъ встрѣтить лодку и мы остались наединѣ съ Ваней. Ваня порылся въ своемъ мѣшкѣ и вытащилъ плошку, двѣ деревянныхъ крашенныхъ ложки и ножъ. — Это ты зачѣмъ? — А чтобы посуду имъ не поганить. Я ихъ законы хорошо знаю. Мы для нихъ — люди нечистые. Что православный человѣкъ, что кобель изъ ихъ посудины похлебаетъ, все единственно. Вотъ эти чашечки-то съ цвѣточками — поганыя ужъ, вотъ насъ и поятъ изъ нихъ. И среди нихъ законъ-то этотъ слабѣетъ ужъ. Вонъ Полянка на сторонѣ поганится, а при отцѣ соблюдаетъ себя... Идутъ! —■ И на уху, и на жареху хватитъ! Ну, дочка, постарайся для гостей-то! Въ синей рубахѣ, сырой отъ воды и липнувшей къ тѣлу, съ фонаремъ въ рукѣ, промелькнула мимо меня, какъ дикая птица, стройная и гибкая фигура дѣвушки. Лица ея я не успѣлъ схватить: оно пряталось подъ накинутымъ на голову платочкомъ. Чуть только выглядывалъ въ профиль задорный носикъ да обрисовалась линія полураскрытыхъ капризныхъ губъ. Но сразу вспыхнула какъ огонь, тревога въ душѣ и тѣлѣ: она, о н а, та самая, которая продала мнѣ на пристани ландыши съ незабудками! Однако никакой увѣренности въ этомъ еще не было. Возможно, что и померещилось въ сумеркахъ. Стало мучить сомнѣніе и желаніе поскорѣе убѣдиться въ своемъ предчувствіи... А Полянка скрылась въ зем¬