Vъѣzdъ vъ Parižъ

74 тамъ морскимъ, коробкѣ, доскѣ, пескамъ и небу, и этимъ милымъ унылымъ птицамъ. Особенно — милымъ птицамъ. Такъ вотъ, извольте... II. Вы когда-нибудь пкголицу видали? Ку, чибисъ... съ косичкой на затылкѣ?! Унылая птица. И никогда я вниманія на нее не обращалъ, а вотъ она-то и поспособствовала. Черезъ нее-то мнѣ и явилось, какъ откровеніе. Я вдругъ превратился... Помните, у Овидія: „ОЪзіириеге отпез пес іаііа бісіа ргоЪагипі14...? Вотъ. „Всѣ оцѣпенѣли и осудили такія рѣчи*. Если сказать вамъ сразу о превращеніи, и вы, пожалуй* окаменѣете и—не одобрите, какъ кощунство. О, я отлична понимаю, что дебоширю въ Святомъ-Святыхъ, что я на потокъ пускаю великіе Идеалы и своими „силенками человѣчьяго слизняка* — лексиконы богатые у жрецовъ! пытаюсь свалить пирамиды Безсмертнаго Фараона — Духа! А мнѣ... что же прикажете дѣлать мнѣ, когда я весь измѣнился, вытряхнулся, и именно такъ и вижу? Но надо имѣть терпѣніе и дерзать. Впрочемъ, вы отъ почвы родныхъ равнинъ, тоже познали нѣчто, — и окаменѣть не можете. Я теперь научился читать по лицамъ и вижу, въ вашихъ глазахъ, что и вы “въ другомъ планѣ14, пережили и страхи, и страхи страховъ, распятіе души познали и выплюнуты какъ бы за предѣлы посюсторонняго. Но я немного сбиваюсь: нѣкое какъ бы расщепленіе во мнѣ. Случилось это, о чемъ я хочу разсказать, — и долженъ! — какъ бы въ заумномъ мѣстѣ, какъ бы въ поляхъ посмертныхъ. Есть такія мѣстечки въ суровой римской Кампаньи, въ унылые дни, зимой, когда глазъ не схватитъ . ни одной теплой точки, и въ вѣтрѣ сѣется пустота. Тогда козы лежатъ, какъ камни, и въ глазахъ ихъ тоска пустыни. Такимъ же заумнымъ мѣстомъ — сколько такихъ видалъ!бываютъ раскопки умершихъ царствъ, когда зайдешь далеко-далеко отъ лагеря. Видали ли вы лунные пески пу-